Только от трубки. Тщательно набив ее хорошим табаком, раскурив как следует и пуская по кабинету ленивые сизые колечки, Фризе испытывал истинное наслаждение. Но трубки и табак хранились дома, в кабинете. А домой ему пока ходу не было.— Алексей, я тебе имя свое не называл. Откуда ты его знаешь?— Пс-с, — ухмыльнулся бомж. — Москва — одно большое ухо. Тебя Чубайс потрошит, а люди слушают. Шумок по вокзалу идет. Какая-то добрая душа менторше Анастасии шепнула.— Вот как?!— Вот так! — передразнил Памперс. Потом деловито и бодро, как будто еще полчаса назад не висел беспомощным кулем на Владимире, сказал: — Покалякали, и ладушки. Не забудь, если дело выгорит — башли пополам. — Он чуть помедлил и добавил: — «Под верблюдом» в каждом подъезде домофоны. Число надо знать. И один на чердак не суйся. Мужики строгие. Со мной — другое дело. Свидимся.Памперс поковылял по проспекту вниз, к Москве-реке. Фризе смотрел ему вслед, пока бомж не свернул налево под высокую арку мрачноватого жилого дома.«Свидимся, — усмехнулся Владимир. — Тоже мне самомненьице! Как будто спроси первого встречного: „Не знаете ли, где сейчас обитает бомж по прозвищу Памперс?“ — и тебе тут же расскажут, как его найти».Неподалеку от метро, в тихом пустынном переулке, Фризе нашел телефон-автомат. И позвонил своей давней приятельнице Светлане. Молодая женщина вела в городской газете криминальную рубрику, и сыщик иногда снабжал ее информацией. А случалось, просил о помощи. Но в последнее время делал это очень редко. Берег. У Светланы и без него хватало проблем. И врагов.Но сейчас просьба казалась ему пустяковой. Да и обращаться было больше не к кому.Трубку сняла сама Светлана. Иначе и быть не могло. Или снимала она — когда находилась в редакции, или не снимал никто. Ни один коллега не желал общаться с ее опасными клиентами.— Светка, это не я, — с ходу предупредил Владимир.— Конечно нет. Ваш голос мне совсем незнаком. Вы что-то хотели?— Возьми ручку.— Всегда со мной.— Предупреди моего кореша Онегина. Через жену. И обязательно с автомата.— Поняла.— Станция Раздоры… — Он повторил все, что услышал от Памперса. Только сторону назвал левую. Бомж или оговорился, или сознательно ввел в заблуждение. Справа нельзя было бы спрятать и спичечный коробок. — Запиши телефон.— Угу.— Передай, что весточку от него получил.— Угу.— Что ты угукаешь? Тебя не повысили?— Ну и вопросик.— Голос стал протокольным.— Уважаемый! Говорите по существу.— За последнюю неделю напечатано много сообщений о том, что город завален фальшивыми дублонами.— Это и я заметила.— Узнай, откуда ветер дует. Не деза?— Трудно проверить.— Очень просто. Найди хоть одного мента, который участвовал в операции. Если таких нет — информацию «сливают» из центров общественных связей.— Логично. Это для меня?— Нет. Адресат тот же.— И все очень срочно?— Хотелось бы.— Мне бы тоже кое-чего хотелось. Вы, гражданин, откуда звоните?— Из Бонна. Минута разговора знаешь сколько стоит?Фризе повесил трубку. ПО ЦЕПОЧКЕ — Мужик!Фризе приоткрыл глаза. Взгляд уперся в грязные, стоптанные кроссовки и синие брюки с широкими алыми лампасами. Владимир поднял голову. Перед ним стоял генерал в парадной форме. Десятка три орденских ленточек на груди. Золотое, слегка потемневшее от времени шитье. Вот только вместо фуражки с золотой кокардой на генеральской, давно не стриженной голове красовался красный кепарик с надписью «Труссарди». Одутловатые, небритые щеки выдавали бомжа со стажем.— Мужик! — Чудной гость присел перед Фризе на корточки. — Брюхо свело? Не горюй!Чего-чего, а сочувствия в этой набитой отбросами общества клетке Владимир не ожидал.— На волю хочу.— Всего-то? — Губы у сокамерника дернулись. Наверное, в попытке изобразить улыбку. Но лицо так опухло, что улыбки не получилось. Мелькнуло что-то между гримасой боли и выражением сочувствия. — Утречком выпрут на волю.— Дай бог.— Тебя где загребли?— В погребе note 2 Note2
Погреб — метро (жарг.).

. На Красной Пресне.Фризе исподволь, стараясь не показывать заинтересованности, приглядывался к необычной экипировке бомжа. Он сразу же отверг предположение, что перед ним настоящий генерал, но мундир сидел так ладно и бомж вел себя так естественно, не испытывая никакого неудобства, что впору было засомневаться. Похоже, что бомж был тот самый, о котором предупредил Рамодин.— Ну, метро-то понятно… А кости где бросил?— Нигде. Пару дней, как приехал.— Вот как?Фризе показалось, что в генеральских глазах-щелочках на мгновение появился неподдельный интерес. Но тут же погас.— Люблю питерских. И каким же путем ты в столицу прикатил? На «Красной стреле»? С Лужковым еще не встретился?— Ваше превосходительство, а вам не тяжело? — ласково поинтересовался Фризе.— Ну-ну! — почему-то шепотом, угрожающе выдавил бомж. — Хочешь сказать, что положил на меня… с прибором? Мы и не таких обламывали.— По три вопроса сразу задавать не тяжело?Секунду, не больше, бомж размышлял над тем, как ему отреагировать: продолжать задираться или выпустить пары. И принял верное решение — рассмеялся. Опять не раскрывая рта.— Узнаю питерца. Вам палец в рот не клади!Фризе невольно покосился на распухшую, с цыпками, с навеки въевшейся грязью руку и внутренне содрогнулся. Но решил перебросить маленький мостик.— Я под облаву попал. Слыхал, как в Питере бомжа давят?— Как?— Заловят ночью сотни две, набьют в автобус — и в лес. Километров за сто. Или куда подальше. Вытряхнут — гуляй, Вася! И всякий раз ряженые note 3 Note3
Ряженые — милиционеры (жарг.).

, подлюки, норовят за границу области вышвырнуть.— За финскую границу?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68