Слышишь? — шептал бомж, приложив ухо к земле.— Слышу. — Фризе не всякий случай согласился и тоже склонил голову к пожухлой чахлой траве.— Считают! — Памперс с трудом разогнул распухший указательный палец. — На счетной машине.— Чего считают?— Лох! Жмурикам бабки подбивают. Как сойдется — бах! Все! Тип-топ! В разные стороны грамматики.— А этот «линкольн» далеко в лесу?— Тс-с! Памперса там чуть не убили. В Раздорах. Ты слушай. Слушай! — Он снова приложился ухом к земле. Попытался загибать пальцы, как делают при счете. Но они не повиновались. — Стекляхи задней в лайте нет. Я и протырился. Думаю — скручу шумовку.— Что за шумовка?— Да радио! Блеер этот чертов! Не понимаешь?— Теперь понял.— Ну вот. Рассказываю. Тут крутые насыпались. Давили меня, пока легавый не сказал — подох.— Менты насыпались?— Не! Крутые.— Ты же сказал — легавый!— Ты бы откинул сандалии — и не такое примерещилось.— А как найти то место?— Ты, сука! Гаденыш! — с бешенством заорал Памперс и сел. Зло посмотрел на Фризе глазами-щелочками. И, похоже, не узнал. — Моя тачка!Его гнева хватило лишь на несколько секунд. Он снова лег. Сказал вполне благожелательно:— Хана! Хана, хана… Сойдется счет — ба-бах! В разные стороны грам… гралл…— Грамматики?— Нет! Всей всемерной! Всей!— Понятно. Всей Вселенной. Галактики.— Ну да!— Значит, считают? А со счета не собьются?— В том и гвоздь, — обрадовался Памперс и заговорил вполне осмысленно: — Знать, когда сойдется, все бы приготовились. Запели блажные песни. Глядишь — отмолились. А так… — Он безнадежно махнул рукой.— А что считают-то? — опять спросил Владимир. Он понимал, что, пока собеседник не выгребет из закоулков своего сознания остатки засевшей там «теории», серьезного разговора о том, где спрятан автомобиль, не получится.— Считают жмуриков. Понимаешь? Господь же все видит. Вот, например, ты. Зыришь на меня и думаешь: что б он сдох, Памперс проклятый. Щелк! Счетная машина прибавила единичку. По телику или в кино ухайдокали мужиков двадцать — опять щелк, щелк. Сечешь? А в мире-то всего пять миллионов душ.Фризе не стал его поправлять. Миллионов так миллионов.— Сечешь? Как дебил с кретином сойдутся — чертов баланс, называется — бах! Гроб с музыкой. Сами себя со свету сживаем. А попели бы… — Памперс вздохнул. — Попели бы блажные песни…— Еще попоем.— Значится, так! Повезет тебе — бабки поровну. Один блеер чего стоит! И доллары там, наверное, остались. Не повезет — похороны за государственный счет. Понял?Теперь он говорил очень спокойно, осмысленно. Пригладив темной ладонью жиденькие травинки на газоне, ткнул пальцем в бурый окурок.— Гляди. Это Раздоры. Сойдешь с электрички — направо. Ехай позднее. Контролеров нет. Пойдешь шагов пятьсот назад. Потом по песчаной дороге…Фризе много раз бывал в Раздорах у друзей, хорошо знал окрестности поселка. Справа от станции вся территория была застроена современными коттеджами. Они буквально налезали друг на друга, и спрятать машину там было негде. Значит, Памперс не хотел, чтобы Владимир нашел «линкольн». Или слышал лишь «звон», пересказывая бомжовские байки. Но он так лаконично и четко обрисовал дорогу, что Фризе усомнился: а не ломал ли бомж комедию, талдыча про «всемерную грамматику» и счетную машину, подсчитывающую жмуриков, как Чичиков мертвые души? Выдав информацию, Памперс сунулся лицом в траву и захрапел. Интеллектуальный порыв его доконал.Фризе тоже задремал.Разбудил его полный флегматичный сержант. Постучал носком ботинка по ноге. Как и Чубайс. Только деликатно.— Гражданин, не положено, — сказал страж порядка миролюбиво, когда Владимир открыл глаза. «Слава богу, — подумал Владимир, — я еще не лишился гражданства».— Один секунд. — Он поднялся с травы и стал будить Памперса. Тот отплевывался и не хотел просыпаться.— Лучше бы вам убраться отсюда поскорее. И самостоятельно.Владимир поставил своего нового приятеля на ноги, обнял за талию и поволок за собой. Куда, он еще не решил. Лишь бы подальше с милицейских глаз.Уже через несколько минут Памперс очухался:— Ох и плохо мне, мужик. Наверное, помру.— Выживешь, чудак.— Чудак — полтора дурака. Ты куда меня таранишь?— Где тепло и не дует.— Стой!Фризе остановился.— Сча вспомню. Сча… — Памперс бубнил, выдыхая запахи пива и гнили. От одежды несло потом. «И сыром рокфор», — мелькнуло у Владимира в голове. — Между Плющихой и Ростовской набережной. Такой большой дом. С верблюдом на крыше. Знаешь?— Нет.— Сучонок! На Москву-реку домишко зырит.Фризе вспомнил огромный дом полукругом. Его фасад возвышался на пригорке у реки. На крыше дома победно реяла реклама сигарет «Кэмел».— Не знаю! Откуда?— Там на чердаке единственное место, где зимой тепло. А счас не дует. Запомнил?— Запомнил. Ты про аптечный киоск Чубайсу говорил… Для понта?— Нет. Хотел дождаться, когда откроется. Там тетка иногда дает лекарства в долг. Хотел анальгина раздобыть.Постепенно бомж оклемался. Покряхтывал и пошатывался, но шел самостоятельно. Фризе, повесив свою сумку через плечо, двигался рядом, готовый в любую минуту прийти ему на помощь.В аптеке на Новом Арбате Владимир купил несколько упаковок анальгина. Алексей никак не мог выдавить таблетки из упаковки. Распухшие пальцы не слушались.— Ковырни, Володя Питерский, — попросил он, протягивая блистер Фризе. — Штучки три.Разжевав горькое снадобье и не поморщившись, бомж повеселел.— Закурить найдется? — Он хитро посмотрел на кармашек, из которого Владимир всегда доставал папиросы.Памперс с таким наслаждением сделал первую затяжку, что Фризе ему позавидовал. Сам он курил лишь за компанию. Как сейчас. И ни от папирос, ни от сигарет не получал удовольствия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68