– Скажите, у вашего хозяина было оружие?
– Да, браунинг.
– А вы сможете узнать этот браунинг?
– Да. Я всегда чистил его. У него на рукоятке длинная царапина.
Тогда-то полицейский и отправился к машине за пакетом. Жиру сам развязал бечевку и торопливо разорвал бумагу.
– Этот? – он протянул револьвер Изидору. Тот внимательно осмотрел его и сказал:
– Да, это он.
И тут же добавил:
– Готов поклясться в этом! Вот, господин следователь, та царапина, о которой я говорил.
На рукоятке браунинга была хорошо видна длинная царапина.
Жак Данблез мирно читал в присутствии не спускавшего с него глаз полицейского, когда в комнату вернулся Жиру.
– Господин Данблез! – почти крикнул он. – Я обвиняю вас в убийстве капитана де Лиманду.
– Однако вы быстро приходите к решительным заключениям, господин следователь, – спокойно ответил Жак Данблез. – Разрешите узнать, на чем основывается ваше обвинение?
– Пожалуйста. В час совершения преступления вас не было дома. В комнате, где было совершено убийство, найден ваш браунинг.
При последних словах Жак Данблез вскочил.
– Вы говорите, – взволнованно спросил он, – что в комнате убитого был найден мой браунинг?
– Да, – кивнул Жиру. – Даже не говорю, а утверждаю.
– Можете вы показать мне этот револьвер?
– Конечно. Вот он.
Жак Данблез взял револьвер, посмотрел на него и пробормотал:
– Номер 103000… Действительно, мой… Затем он громко произнес:
– Господин следователь, я всецело в вашем распоряжении.

12. Улика

Экстренные выпуски газет, в которых подробно рассказывалось о допросе Жака Данблеза, шли нарасхват. Браунинг служил неопровержимым доказательством его виновности, да и вся история была достаточно ясна. Жак Данблез, человек энергичный и сильный, убил своего соперника капитана де Лиманду. Это было убийство на почве ревности, поэтому «герой воздуха» не лишался в глазах своих почитателей прежнего обаяния. Началось дело Данблеза.
Дело Данблеза! Из-за него забыли о деле Пуаврье. Репортеры брали интервью у слуги, и Изидор рассказывал снова и снова. Он не видел, как его хозяин уходил из дома, но около полуночи Султанша бегала по саду. Жак Данблез приказал не трогать ее и сам отвел в конюшню. Газетчики тщетно выпытывали у Изидора, не выказывал ли его хозяин накануне нервозности и тревоги. Нет, он ничего не заметил. Жак Данблез всегда был спокоен и молчалив. Изидор подтвердил, что револьвер, который показывал ему следователь, принадлежат Жаку Данблезу, но больше ничего не мог сообщить. Так, по крайней мере, решили репортеры и оставили его в покое.
Зато они принялись выяснять, каковы были взаимоотношения Жака Данблеза и капитана де Лиманду, но узнали немного. Слуги капитана заявили, что авиатор в доме не был и разу. Другое дело слуги Пуаврье, особенно шофер Тэрнизьен. Те знали Жака Данблеза хорошо, он часто бывал у сенатора, но не помнили, чтобы авиатор и капитан встречались. Однако они подтвердили, что Жак Данблез за две недели до смерти сенатора внезапно перестал посещать «Виши».
Понять не могу, как это репортеры забыли задать слугам один чрезвычайно важный вопрос. Но Жиру не забыл о нем.
Авиатор был заключен в тюрьму около одиннадцати часов утра. Затем Жиру распорядился немедленно привести Изидора.
В ожидании слуги он занялся приведением записей в порядок и попросил секретаря составить подробный отчет о допросе Жака Данблеза.
Наконец Изидор появился.
– Удивились ли вы, когда ваш хозяин запретил вам прикасаться к лошади? – спросил его Жиру.
– Нет. Он любит свою лошадь и часто сам ухаживает за ней. Жиру обернулся к секретарю и сказал:
– Не забудьте записать: Жак Данблез очень любит свою лошадь.
Он продолжал допрос:
– Не кажется ли вам странным, что ваш хозяин так нещадно гнал лошадь? Ведь она, очевидно, проделала изрядный путь, раз так вспотела?
Изидор не знал, что ответить. Верно, если подумать, это покажется странным. Но только Изидор об этом не думал. Он так и ответил следователю.
– Вы никогда не видели лошадь в подобном состоянии?
– Нет, не приходилось.
– Никогда?
– Никогда.
– Вы уверены?
– Да.
– Значит, ваш хозяин по вечерам обычно прогуливается пешком?
– Да.
– А часто он это делает?
– Прежде часто. Но вот уже почти три недели, как он почти все вечера сидит дома.
– А сколько раз за эти три недели куда-нибудь уходил?
– Ей-Богу, не помню.
– Два раза, три?
– Я помню только один раз.
– Как давно?
– Три или четыре дня назад.
– Ага! Три или четыре дня назад. А может быть, вы припомните поточнее? Сегодня у нас суббота. Значит, господин Жак Данблез отправился гулять во вторник или в среду вечером…
– Постойте, постойте. Вы же сами понимаете, господин следователь, что это не так-то легко вспомнить. Погодите! Это было накануне того дня, когда пришел слесарь.
– Какой слесарь?
– Да, к нам явился слесарь, папаша Маллар. Нужно было кое-что починить в доме.
– Вы знаете его?
– Еще бы не знать! Хозяин сказал: «Когда Маллар явится, передайте ему, что мне нужно кое о чем с ним потолковать». Маллар пришел в восемь часов утра, а господин Данблез еще не вставал. Пришлось будить его. А спит он очень крепко. Маллар даже сказал мне: «Здорово покутил, верно, ваш хозяин, раз никак не может подняться!» Точно, это было во вторник.
– Во вторник? Вы уверены?
– Да, можете спросить у Маллара. Но какое это имеет значение, господин следователь?
Жиру самодовольно усмехнулся.
– Мой друг, ваш хозяин вышел вчера вечером из дома, и капитан де Лиманду оказался убитым, – сказал он назидательно. – Во вторник, когда он, по вашим словам, тоже отсутствовал, был убит сенатор Пуаврье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51