Я отбросила сигарету, вытянула вперед руки, растопырила пальцы. Собралась. Напряглась, глубоко вдыхая через нос, задерживая дыхание и потом шумно выпуская воздух через приоткрытые губы. Расслабилась. Снова напряглась и расслабилась. Постепенно дрожь исчезла. Я закрыла дверь в коридор и быстро набрала по памяти телефонный номер.— Вторая хирургия, — послышался в трубке девичий голос.— Добрый день. Позовите, пожалуйста, Сергея Иваныча Миллера Это очень срочно.— Он сейчас на обходе и подойти не может, — сварливо ответил мерзкий голос.Я выдохнула воздух вместе с подкатывающей злобой.— Скажите ему, что это Драгомирова. Очень срочно. Пожалуйста!После паузы:— Ладно, я попробую…В трубке деревянно клацнуло. Слышались какие-то отдаленные голоса, звяканье посуды, смех. Потом — приближающиеся шаги и голос Сережи сказал:— Я слушаю вас.— Это я.— Да, я понял.— Он пришел в себя. Ему лучше, гораздо лучше. Есть хочет. Улыбается.— Вот как?В трубке повисло молчание.— Ты сейчас не можешь говорить, Сережа? — спросила я утвердительно.— Совершенно верно, Ольга Матвеевна.— Я поняла. Но я хочу, чтобы ты заехал ко мне сегодня. Посмотрел его. Заедешь?Он подумал и ответил:— Ну, что ж… Это не исключено. Вы, судя по всему приняли единственно верное решение.— А когда? Вечером?— Да.— После шести?— Нет, в эти сроки на симпозиум я, скорее всего, поехать не смогу, слишком много работы.— После семи-восьми вечера?— Да. Совершенно верно. Я рад, что конференция закончилась именно так. Рад за вас, — сухо и официально сказал он. — Всего наилучшего, Ольга Матвеевна.И повесил трубку. * * * Мне, честно говоря, было очень неудобно кормить его бульоном — он лежал на диване так, что мне пришлось орудовать левой рукой, поднося ложку к его рту. Он, пряча глаза, жадно, словно не ел от рождения, глотал. Пальцами здоровой, левой руки он с трудом удерживал кусок хлеба — но ведь сам настоял на этом. Бульон был еще горячий и он смешно, по-детски хлюпал, вытягивая губы дудочкой.А сам все косил, косил потихоньку на меня глазом — думал, я не замечу.Мальчишка.Яйцо он смолотил еще раньше. Я поднесла к его губам последнюю ложку бульона. Он выпил и, задержав ложку во рту, ловко ее облизал. Я отвернулась от него, ставя чашку на поднос и невольно не сдержала улыбки. Он откинулся на подушки. Легко поморщился, — видно потревожил рану.— А салат? — строго спросила я.— Я уже наелся, спасибо… Я не хочу салата, правда, не хочу, — жалобно заныл он. — Ну, Оля, не мучайте меня, я же в конце концов больной…— Не больной, а выздоравливающий, — я поднесла к его груди блюдечко с овощным салатом.Он обреченно вздохнул и открыл рот, снова напомнив мне голодного прожорливого птенца. Белобрысого худого птенца с выступающими из-под бинтов ключицами. После третьей ложки он отодвинулся и промямлил:— Все, спасибо… Ей-Богу больше не могу.Я составила посуду на поднос. Уже было подхватила его, но тут он сказал:— Мне надо позвонить. Можно?— Конечно, можно. Но только учтите — о том, чтобы вам отсюда уйти — и речи не может быть. Ясно?Он кивнул. Я положила ему на постель трубку радиотелефона и вышла из комнаты, плотно закрыв за собой дверь.На кухне я услышала — по звонкам параллельного аппарата, как он набирает номер. Один раз набрал — и сбросил. Второй раз. Кажется, у него — там — никто не брал трубку.Я закурила, стоя у окна. Свет я не зажигала. Смотрела привычно-бездумным взглядом на мокрую крышу дома напротив, слабо освещенную уличными фонарями. Все так же мерно вспыхивали разноцветные буквы рекламы. И снова шел дождь. Просто какой-то вселенский потоп, а не осень.Я зябко поежилась, прислушиваясь. Он никак не мог дозвониться. Короткое треньканье звонка — и тишина. Судя по всему, он прекратил свои попытки. Я обхватила себя руками за плечи. Очень мерзко и холодно было на улице и — у меня в квартире. Или, быть может, мне все это только казалось?..Я нашла на подоконнике початую бутылку, налила в стакан минералки и запила ей таблетку сонапакса. Это была последняя таблетка в упаковке. Я снова обхватила себя за плечи.Мне было холодно. Глава 27. СВИДЕТЕЛЬ. Я с превеликим трудом опустил ноги с дивана на мягкий ворсистый ковер. Меня резко шатнуло вбок. Я посмотрел вниз и сделал два замечательных открытия. Первое — что на мне, кроме бинтов ничего не было. А второе — из-под дивана нагло высовывалась стеклянная шея медицинской утки. Я невольно поморщился от смущения, от неловкости сразу нахлынувших при виде этого предмета бредовых полувоспоминаний.Встал я вроде бы только с третьей попытки — толком я не считал. Первая-то и вторая закончились ничем: голова закружилась и я повалился обратно на диван, невольно застонав от боли в спине. Но третья попытка закончилась более ли менее удачно: я все-таки встал. Стянул с постели простыню и кое-как укутался в нее.Я добрел до стены и, придерживаясь за нее дрожащей рукой, поволок непослушное тело из комнаты. Миновал одну дверь, вторую — входную. Налево, на кухню уходил короткий коридор. В кухне свет не горел. И через стеклянную дверь я увидел ее. Она стояла, обхватив себя руками, смотрела в окно. Я, пошатываясь, вглядывался в ее тонкий профиль — темные короткие волосы обхватили плотным шлемом голову, матово поблескивали в вечернем полумраке и на них слабо плясали блики уличных рекламных огней.Она была одна. Гордо выпрямленная спина, королевская осанка. Мой несостоявшийся убийца. Я на секунду представил себе — что могло произойти, невольно зажмурился от яркости этой мысли, а когда открыл глаза, то она уже обернулась.Она выскочила в коридор, обхватила меня рукой и подставила свое острое плечо под мое здоровое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77