— Бажбан ты, самому же в кайф будет… Просить еще потом станешь, помяни мое слово… В ногах валяться будешь, лишь бы…лишь бы я тебя еще разок-другой ширнул… Ну, вот и закончили.Он вытащил иглу из вены. Прижал ватку к месту укола. Подержал.— Видишь, хорошие люди морфинчик драгоценный на тебя, суку позорную, тратят. Заботятся о тебе, — ласково приговаривал он. — А ты здесь из себя целку валдайскую строишь…доктор.Он выпрямился.Второй выдернул из под моей руки уже распущенный жгут. И, больше не произнеся ни слова, все трое спокойно пошли к выходу из подвала.Но я все же успел заметить главное: в самом конце своего бесшумного движения, долгого извилистого пути к металлической ржавой двери, они все трое синхронно-плавно-легко взмахнули руками, поднялись в фиолетовый жидко-кристаллический воздух и параллельно полу вылетели друг за другом из подвала. А сама дверь медленно растаяла в сиянии зелено-одуванчикового луга, по которому навстречу мне побежали маленькие, пушистые, бело-голубые кенгурята с ласковыми улыбками на прекрасных человечьих лицах.И тогда я тихо, счастливо-успокоенно засмеялся и закрыл глаза. Глава 23. ДРУГ. Я отпустил его запястье. Рука бессильно упала на край дивана.— Оля, — позвал я.— Что? — вскинулась она. Она не спускала с него взгляда.— Температуру ему меряла?— Да. Час назад.— Сколько?— Тридцать девять и четыре.Лежащий на диване раненый невнятно забормотал, дернулся. Открыл глаза. Взгляд у него был абсолютно бессмысленный. Он облизывал губы. Ольга наклонилась к нему с поильником в руке: поддержала голову — розовые брызги морса вылетали у него изо рта, впитываясь в подушку.Ольга осторожно опустила его голову на подушку, отошла от дивана. Повернулась ко мне. За окном тянулся нескончаемый рассвет. Утро опять было хмурым и дождливым. Я потер щеку. Щетина неприятно царапала ладонь — ведь я приехал к Ольге не из дома, а прямиком из клиники после неожиданной ночной операции. Она меня там и разыскала, по телефону, естественно. Паниковала она ужасно.— Сережа, что же делать?.. Ведь надо что-то делать…Она заглядывала мне в глаза.— Поколем ему еще кое-что, — сказал я, раскрывая свой неразлучный портфель. Покопался в нем, вытащил коробку с ампулами.— Где шприцы?— Вот, вот. Я сразу приготовила, после того, как тебе позвонила.Я смотрел, как антибиотик втягивается в шприц. Поменял иглу. Стянул с него одеяло и всадил ему лошадиную дозу.— Да что же это с ним происходит? — прошептала Ольга.Я пожал плечами, бросая использованный шприц в приготовленную ей коробку.— Ну… Вообще-то ничего страшного, так часто бывает. Считай, что у него лихорадка. Прокапать бы его как следует, да где ж ты ее…Я не договорил. Искоса посмотрел на Ольгу.— Сыворотку я ему вкатил. Еще вчера, — сказал я. — Так что будем надеяться, что это не столбняк. Попала инфекция. Это бывает при ножевых ранениях. Ничего экстраординарного пока что я не наблюдаю, Оля.Я успокаивал ее, но — чего уж скрывать — успокаивал и себя заодно с ней.— А может быть, все-таки отвезти его в больницу, Сережа?Она шагнула ко мне, с надеждой заглядывая в глаза. Я ничего не ответил.— Извини, — пробормотала она, отводя взгляд. — Я полная идиотка.— Я сегодня днем еще раз загляну. Сделаем-ка ему переливание крови. Какая у него группа?— О, Господи, да откуда ж мне знать?Я попытался улыбнуться.— Извини. Я полный идиот.Она мужественно улыбнулась. Правда, улыбка у нее получилась не очень радостная. Вдруг меня осенило.— А документы у него какие-нибудь с собой были? — быстро спросил я.— Да. Кажется. Сейчас. Посмотрю.Она вышмыгнула из комнаты. Долго не возвращалась. Наконец появилась в дверях, и торопливым движением руки протянула мне паспорт и какое-то удостоверение.— Вот.Я быстро пролистал паспорт, нашел нужную страницу и облегченно вздохнул.— Четвертая. Резус плюс, — сказал я. — Считай, пол-дела уже сделано… Ладно, капельницу я приволоку…Ольга прикрыла раненого одеялом. Он по-прежнему бормотал, потише уже, правда. Но по крайней мере теперь не метался, не то что пол-часа тому назад. Только тонкие пальцы шевелились поверх простыни, искали что-то, невидимое мне и никак не могли найти. Это раздражало.— Кофе меня напоишь? — спросил я, бросив мимолетный взгляд на часы. — А то мне уже скоро пора на работу…— Прости, ради Бога, — суетливо встрепенулась Ольга. — Совсем я голову потеряла с этими…делами… * * * Мы сидели на кухне, молча пили кофе. Ольга — из маленькой чашечки, я — из большой, по боку которой плыл петровских времен пышногрудый фрегат сине-фиолетовых цветов. Ольга сосредоточенно курила.— Сережа, ты на меня пожалуйста не держи зла, — сказала она после небольшой паузы.— За что ж это? — не совсем искренне удивился я.Она скривилась, махнула быстро рукой с зажатой в пальцах сигаретой.— А ты не понимаешь? Тебе все это…вообще, так…— Не вообще. Не вообще, милая и не так, — сказал я серьезно. — Раз это касается тебя, то…Я смутился своей внезапной откровенности, резко оборвал фразу, не договорил. Потянулся сдуру к пачке сигарет, отдернул руку. Не курю ведь уже пятый год.Ольга благодарно улыбнулась. Склонила смущенно голову и потерлась щекой мне о руку:— Спасибо, Айболит, — сказала она.Господи, совсем, как когда-то.Я не шевелился, и не хотелось мне двигаться, уходить из этого места, с этой маленькой кухни: мне хотелось остаться тут навсегда.И, словно, прочитав мои мысли, она вдруг весело засмеялась и произнесла:— Мы с тобой — как муж и жена после одновременной ночной смены. Или операции. Смешно, да?— Смешно, — серьезно подтвердил я. Меня рассердила ее бестактность. — Но только с маленькой корректировкой:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77