— Бедняжка…— После похорон возлюбленной Клоринды убитый горем герой проникает в страшный волшебный лес и разрубает там своим мечом высокое дерево. И вдруг из раны этого дерева потекла кровь! И он слышит голос Клоринды, душа которой заключена в этом дереве. Она жалуется, что он снова причинил ей боль.— Дважды, бедняжка!— Я именно об этом вам и толкую.— Интересно! — вздохнула Светлова. — Похоже, однако, что ваши здешние леса не менее страшные и волшебные…— Ну, вы уж так напрямую все не воспринимайте, дорогая! — обеспокоенно взглянул на Светлову доктор Гор. — У нас тут, конечно, кое-что случается… Но все-таки… Держитесь, милая моя!— Изо всех сил, — пообещала Светлова. Аня посидела еще с полчаса, распивая с Горенштейном чаи, но девушка так и не появилась.Ощущение было не из приятных: прежде Немая не пропускала ни одного сеанса. Это случилось с ней впервые.— Соломон Григорьевич, — попросила Аня перед уходом, — когда вы снова станете с ней общаться… Спросите, откуда у нее часы, которые она подарила своему другу Отару Кикалишвили…— Это так обязательно — про часы?— Да, увы.., обязательно. Это очень важно. * * * Сквозь ночной сон опять — телефон.— Выходите! Мы возле “Ночки”.Голос Богула.— Мы — это кто? — зевнула Светлова.— Увидите.— Что случилось-то?— Увидите.— Да что вы заладили: увидите, увидите!.. Все-таки вы, Богул, милиционер, а не Дед Мороз… Ваша любовь к сюрпризам давно меня настораживает…— Переживете.— Машину, что ли, опять нашли на вашей “бермудской” трассе?— Говорю вам: поторапливайтесь.— Не скажете — никуда не пойду! — надулась Светлова.— Еще раз говорю: напяливайте мигом свои шмотки — и выходите! — В трубке послышались гудки.— Упрямый, как осел, бесцеремонный, как мент! — Светлова, чертыхаясь, натянула джинсы и куртку и, поеживаясь, вышла на улицу.В милицейском “газике” у ворот, кроме водителя и Богула, неожиданно оказался Кикалишвили.Едва Светлова забралась в машину, “газик” дернулся с места — разумеется, с присущей этой модели автомобиля “грациозностью и плавностью”…Светлова, чертыхнувшись, потерла ушибленный локоть и вопросительно поглядела на Богула.— Вот послушайте, Светлова, что он говорит! — кратко кивнул на друга Отарика лейтенант Богул.И Кикалишвили, как заученное стихотворение, затараторил, повинуясь этому кивку, словно приказу, то, что повторял уже, по-видимому, не раз:— Мы договорились с Мариночкой встретиться, как всегда. Я ее ждал на обычном месте. Мы там встречались, а потом ехали сюда…Между тем, свернув с трассы на песчаную, шишкинскую, белеющую в темноте дорогу, милицейский “газик” с Богулом, Светловой и Кикалишвили въехал в приятный на вид живописный сосновый лесок.— Я ее ждал, как мы договорились… На обычном месте!Аня кивала, слушая рассказ Отарика Кикалишвили.Светлова припомнила, как однажды она уже стала свидетельницей свидания Кикалишвили и Немой. Так вот куда они потом заторопились!..Понятное дело: автомобильная любовь… Не нужно никаких гостиниц и мотелей. Джип — и в лесок.— Но ее все не было… — тараторил Кикалишвили. — А потом… Не знаю, почему, но я потом сюда приехал.— Не знаете, почему? — с инквизиторским дружелюбием в голосе уточнил Богул.— Я не знаю… То есть знаю! — испугался Отарик. — Потому что я везде Мариночку искал — и уже не знал даже, где еще ее искать! Ее нигде не было. И почему-то, уже не зная, куда еще ткнуться, заехал сюда. И думал, может, мы разминулись? Я ведь опоздал! А что, если она решила поехать прямо сюда, в лес? Ну вот… И я тоже поехал в этот наш лес. Подъезжаю, выхожу из машины. А она…Милицейский “газик”, повинуясь указаниям Отарика, попетлял между деревьями и остановился.За окнами была полутьма, из нее выступали темные, резкие, подсвеченные луной силуэты деревьев и кустов.— Выходим! — скомандовал Богул.Они вылезли из “газика”. Хлопнули дверцы.— И что? — почему-то шепотом спросила Аня. — Я ничего не вижу…Наверное, действительно ничего, кроме деревьев, не было… Но в тишине, которую не нарушал больше шум двигателя, раздавался странный жутковатый звук…Это был скрип, исходивший откуда-то сверху.И Ане, как в детстве, когда пугаешься всему непонятному, отчего-то захотелось вдруг зажмуриться… Она подняла голову.Толстый сосновый сук немного надломился под тяжестью болтающегося на толстой веревке тела Немой. И потому при порывах ветра, когда мертвое тело раскачивалось, сосновый сук скверно и надсадно скрипел.Теперь Светловой хотелось не только зажмуриться, но и заткнуть уши.«Да что же это за территория такая “бермудская”, — с некоторым ужасом думала она, — по которой можно передвигаться, только закрыв глаза и заткнув покрепче уши?!»Тем не менее, несмотря на “некоторый ужас”, Анна успела все-таки обратить внимание, что и друг Отарик, несмотря на свой мужественный волосатый и бандитский вид, тоже пытается заткнуть уши.Только Богул деловито отдавал водителю распоряжения."Не повезет его будущим ученикам, — мимоходом и отстранение заметила про себя Светлова. — Нервы стальные — как раз для педагогической работы! Такого учителя двоечникам-мучителям кнопками под зад не пронять… Сам кого хочешь в бараний рог скрутит”.Водитель между тем подогнал “газик” под дерево. А Богул забрался на крышу машины и принялся не торопясь рассматривать веревку, захлестнутую на шее удавленницы.Скрип между тем продолжался.— Да снимите же вы ее! — взмолился Отарик.— Да, щас.., как же! — хмыкнул лейтенант. — Разбежался! А улики? Узел, веревка?.. Мне что, и посмотреть нельзя?! Что ж ты ее не снял, когда нашел?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88