Это ее сад, ее дом.— Да… Как она уверенно двигалась между деревьями, несмотря на то что сейчас ночь! — Тем более, я полагаю, тогда тоже была ночь.— Когда?— Ну, когда случилось то, что она видела. Да, тогда, конечно, тоже была ночь. Такие вещи при свете дня не делаются.— Какие — такие?— Сейчас увидим…Два молодых крепких милиционера, которых привел с собой Богул, взялись за лопаты.Трава, дерн, мягкая черная земля сада… Лопата входила в нее, словно нож в масло.Тишина, и без того полная на этой тихой окраине провинциального города, стала почти абсолютной. Даже собаки вдалеке, словно почувствовав важность момента, перестали брехать.Все, кто был в это время в саду, затаили дыхание. И в этой звенящей тишине наконец раздался долгожданный звук: лопата чиркнула обо что-то твердое.— Теперь осторожнее!Что-то забелело среди поблескивающего под луной развороченного чернозема.— Кость?Богул наклонился над ямой, смахивая резиновой перчаткой с припорошенного предмета землю.— Кости, — кратко прокомментировал лейтенант.— Вы думаете?— Поверьте менту! Это не захороненное животное. Это человек.Ирина Арбенина —CSO-00Скелет с осторожностью переместили на полиэтилен.— Надо закопать эту яму, чтоб не оставалась до утра и не привлекала внимания любопытных! — скомандовал Богул.Милиционер копнул лопатой землю.И она опять чиркнула!— Ну-ка, дайте взглянуть, — снова согнулся над ямой Богул. — Может, фрагмент отделился?Но через некоторое время среди развороченной земли снова забелели кости.— Смотрите, еще!— А ну, давайте-ка еще покопаем!— Э-э, да тут, кажется, филиал городского кладбища…— Ужас какой-то!— Господи, еще! И еще!..В утренней предрассветной дымке луна побледнела, растворилась и наконец совсем растаяла в небе…Сонный, срочно разбуженный по телефону и вытащенный из дома и постели патологоанатом собирал рассыпающиеся скелеты “в комплекты” и упаковывал в полиэтилен, чертыхаясь, нумеровал эти мешки, стараясь не сбиться со счета.Милиционеры копали, сменяя друг друга, и только успевали вытирать со лба пот.К утру этих черных полиэтиленовых мешков стало восемь. И в каждом находился человеческий скелет.И это уже были не скелеты из английского буфета, вошедшего в пословицу, а как теперь говорят — скелеты “реальные”.— Все женщины и один мужчина, — заключил Богул, оглядывая ряд страшноватых на вид мешков.— Правда?— По всей видимости… Патологоанатом так считает.— Вы думаете, этот мужчина и есть Скворцов?— Повторюсь — по-видимому…— Не уверены?— Да нет, конечно! Мы можем только попробовать реконструировать те мрачные события, которые имели место быть здесь лет пятнадцать назад… Реконструировать их на основании того, что нам известно из уголовных дел, открытых в то время.— И на основании того, что Марина Скворцова говорила доктору Горенштейну во время их сеансов, — добавила Светлова.— Да, именно так.— Итак, Богул?— Жила-была семья… Скворцовых. В частном одноэтажном домике в районе реки Чермянки. Жили замкнуто, тихо. С соседями почти не общались. Мама, папа, дочка.— Дочка — это Немая?— Она не Немая. И у нее есть имя. Марина Скворцова.— Ну, а дальше-то что?— Глава семьи был тихий, спокойный человек. Примерный семьянин. Заботливый. Ну, во всяком случае, днем. Это мы знаем со слов его дочери, которая называет в беседах с Горенштейном папу “добрым и спокойным”.— Днем — да, возможно. А ночью?— А ночью… Ночью он, очевидно, выходил на охоту.Богул кивнул на ряд черных мешков.— Вы считаете, что Скворцов и есть тот самый маньяк, из-за которого исчезали женщины в районе Заводи и Чермянки пятнадцать лет назад?— Как видите… Очевидно, именно их мы и обнаружили!— То есть… Скворцов и есть автор серии тех нераскрытых преступлений?— Думаю, что да. Мы знаем из архивов социальных служб, что Скворцов Глеб Степанович, одна тысяча девятьсот сорок шестого года рождения, проживавший по адресу: улица Речная, дом тринадцать — частное владение…— Вот и не верь после этого в число тринадцать! — не удержалась от вздоха Светлова.— Итак, мы знаем, что этот Скворцов Глеб Степанович, — повторил Богул, — работал кондуктором на рейсовом автобусе. Удобно, не так ли, Светлова? Конечная остановка — на окраине города. Удобно? Что скажете?— Для маньяка — удобно, — согласилась Светлова, — хотя я не понимаю, почему вы спрашиваете именно меня. Я что, специалист по конечным остановкам?— Итак… — продолжил Богул. — Конечная остановка на окраине города. Ночь. Одинокая припозднившаяся девушка-пассажирка. А Скворцов, судя по фотографии, сохранившейся в архиве паспортного стола, приятный на вид мужчина…— Эка вы все раскопали! Даже фотографию нашли, — подивилась Светлова.— Итак, приятный мужчина Скворцов… На вид к тому же, как мы уже знаем со слов дочери, “добрый и спокойный”. Что, впрочем, крайне характерно для всякого настоящего маньяка. Знакомился с припозднившейся девушкой-пассажиркой и, очевидно, приглашал к себе домой…— Откуда такое предположение?— Извините, Светлова, за несколько черный юмор. Но как видите, — Богул снова кивнул на ряд черных мешков, — они все здесь! У него дома. Стало быть, были приглашения — и приглашения этими девушками бывали приняты.— Да… Возможно. А те, кто мудро отказывался, наверное, до сих пор живы-здоровы и, возможно, понятия не имеют, что им угрожало.— Итак, он вел девушку к себе домой. В этом районе в полночь, когда приходит последний автобус, уже полная тишина. Все спят. На улицах темно. Ни фонарей, ни освещенных окон в домах. Дочь и жена Скворцова тоже спят.— И?..— Он убивал этих женщин и закапывал у себя в саду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88