— Держите его! — раздался чей-то крик.
Пакс отчаянным усилием всей тяжестью тела навалилась на ноги, обутые в сапоги из тонкой кожи и закрытые от ступни до колена стальными щитками. В следующий миг полдюжины силуэтов в знакомой форме навалились на плечи и руки беглеца. Среди державших мелькнул непривычный силуэт спасителя Пакс. Замелькали факелы; кто-то заменил Пакс, навалившись вместо нее на ноги пленнику. В круг света шагнул герцог, которого Пакс увидела, сидя рядом с пленным, не в силах встать, но словно опасаясь, что он снова может убежать, если она отпустит его.
— Ну что, неужели это он? — словно не веря сам себе, глухо спросил герцог.
— Я думаю, что именно он. — Пакс узнала голос своего спасителя — паладина Геда. — По-моему, пора снять с него шлем…
— Позволь мне…
Герцог встал на одно колено и острием кинжала разогнул защелку забрала на шлеме пленника. Звякнул металл — и в свете факелов показалось бледное лицо, искаженное гримасой гнева и ненависти. Черные глаза, прядь черных волос, сбившаяся на лоб, и — маленькая татуировка между густых бровей.
— Ну что ж, — с явным облегчением заговорил герцог. — Какой сюрприз, господин Синьява, обнаружить командира гарнизона осажденной крепости гуляющим ночью в окрестных лесах.
Пленник что-то ответил, но Пакс не разобрала его слов. Правда, она заметила, как напряглось лицо Пелана и как гневно посмотрел на Синьяву паладин. Пакс оглянулась, вспомнив о втором важном беглеце и его спутнице. Что с ними? Где они и кто они такие? Она встала и подошла к солдатам, плотным кольцом окружавшим двух пленников, связанных по рукам и ногам.
— Пелан! — раздался из темноты знакомый голос Хальверика.
Оба — Алиам и его сын — бегом, без шлемов, примчались со всех ног к полю боя.
— Приветствую вас, мои боевые друзья, — ответил приближающийся герцог. — Позвольте представить вам самого господина Синьяву. Я полагаю, нам придется снять с него доспехи, чтобы добраться до того, что вас интересует.
— Вы уж соизвольте разоблачить его, герцог, а то мы с Кэйлом ждем не дождемся, — ухмыльнулся Алиам.
— Насколько тяжело он ранен? — осведомился Кэйл, с лица которого тоже не сходила зловещая ухмылка.
— Полагаю, ничего серьезного, — ответил паладин. — Паксенаррион перехватила его и уронила на землю, — надеюсь, он не очень ушибся, — а я обезоружил его. Кажется, у него остался порез на запястье, пожалуй и все. — Помолчав, Фенит серьезно спросил: — А что вы собираетесь с ним делать?
— Не строй из себя дурака, — огрызнулся герцог. — Естественно, ему конец.
— Это-то я понимаю, — с вызовом ответил паладин. — Но как? Может, помучаете его в свое удовольствие?
Герцог гневно посмотрел на паладина, но тот выдержал этот взгляд. Тогда Пелан, явно сдерживаясь, чтобы не сорваться, сказал:
— Ты знаешь, что он сделал с моими солдатами, с невинными мирными крестьянами? Знаешь, как погиб младший сын Алиама? Что он сделал с его старшим сыном?
Фенит кивнул.
— Тогда не проси для этого негодяя милости! — рявкнул герцог.
— Ты воин, Пелан, — столь же холодно, но твердо сказал паладин. — Воин, а не негодяй, пытающий пленных. Не продешеви себя, Пелан.
— Не продешеви? — Пакс никогда не видела герцога в таком гневе, даже в тот день, когда на его глазах умирал Ферраульт. — Уважаемый паладин, вас, конечно, ведет по жизни Провидение. И вы можете себе позволить уйти с поля битвы, когда она закончена. Я же выполняю любую, самую грязную работу. Так вот, господин чистюля, я готов не только продешевить, я готов по миру пойти с сумой ради того, чтобы отомстить за поруганную честь моих людей.
Глядя на герцога в этот момент, Пакс испытала страх едва ли не больший, чем в тот момент, когда она оказалась один на один с Синьявой со сломанным мечом в руках. Не отдавая себе отчета в своих действиях, она молча подошла к пленнику. Вдруг герцог резко обернулся к ней. Пакс почувствовала на себе внимательные взгляды паладина, обоих Хальвериков и солдат обеих рот.
— Спроси ее, Фенит, — почти спокойно сказал герцог. — Спроси Пакс. Спроси, помнит ли она погибших друзей и страшные мучения, которые они испытали перед смертью. Спроси ее, заслуживает ли Синьява быстрой и легкой смерти. Спроси ее!
— И что тогда? — столь же спокойно спросил паладин.
Герцог пожал плечами:
— Ты сам сказал, что это она схватила его. Я… я готов согласиться с ее мнением.
Воцарилось молчание. Затем паладин четко произнес:
— Итак, Паксенаррион… Как должен умереть этот человек?
Пакс встретилась взглядом с гневными глазами герцога, с полными затаенной боли глазами Алиама Хальверика. Словно в один ряд с командирами встали тени погибших друзей. Ближе всех — Канна и Сабен. Слезы душили ее, она с трудом заставила себя говорить:
— Мой господин… Я… я не забыла… я никогда не забуду погибших друзей… Этот человек убил их, пытал, мучил… Я желаю его смерти, мой господин.
Герцог кивнул, став более похожим на себя самого, знакомого и привычного Пакс. Это придало ей решимости:
— Но… мой господин, мы… Мы же не такие, как он, мой господин! Потому мы и воюем против него. И если вы спрашиваете меня… только меня лично… Я не имею права навязывать роте или вам, мой господин, свое мнение… В общем, он должен умереть сейчас же и — сразу!..
Пакс так и не смогла прочесть то, что отразилось в глазах герцога.
— Алиам? — коротко спросил он.
Хальверик вздохнул и с трудом выговорил:
— Она права, Пелан. Видят боги и святые, я хотел другого, но эта девчонка права! Пусть будет так. Но…
— Я помню наш уговор. Смертельный удар — твой. — Герцог отошел от пленника.
— Благодарю тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165