Фонтанов из окна кабинета видно не было, но он легко представил, как разносит ветер водяные брызги, словно длинный шлейф, который ударяется о мраморный край каскада. За каскадом стоят скамейки и кресла, в которых обычно отдыхают старушки. В хорошую погоду они сидят там в своих темных платьях и смотрят на море, следят за игрой детей. Он поднял глаза и посмотрел вдоль, туда, где синее море встречается с горизонтом. Солнце отражалось от гладкой поверхности воды.В целом он прожил счастливую жизнь. Он только что исповедался, исповедался последний раз и потому представлял себе всю свою жизнь, как одну нить, готовую вот-вот оборваться. Основные моменты этой жизни ярко вырисовывались перед его мысленным взором, словно какой-то художник создавал картины. Это он сделал хорошо, это не очень. Иногда Всемогущий защищал его от последствий его же собственных ошибок, иногда он брал на себя ответственность и вину за чужие поступки. Не перед Богом, конечно, перед лицом своего государства Доброты. Это вполне естественно, он ни о чем не жалеет, сожаление вообще бесполезно. Он прожил человеческую жизнь, жизнь, полную радостей и горестей, и он доволен своей жизнью.Если бы он допускал сожаление, то, наверное, пожалел бы, что пришлось совершить последний акт возмездия. Не его вина, что Спикером Совета Правящих Династий стал Хобарт Конселлайн. Но ему пришлось — он просто не видел альтернативы — приказать убрать этого человека. Простой человек не мог предсказать, что у власти окажется Конселлайн, что он станет так опасен. А Председатель всего-навсего простой человек. Никто не ждет от него ничего сверхчеловеческого.Но за свои ошибки приходится платить.Его подчиненные полностью в его власти. Если Председатель считает, что для общего блага нужна смерть фермера, выращивающего картофель, то этот фермер умрет, когда и как решит Председатель. Так, и никак иначе. Сам он может жалеть и фермера, и его жену, и маленьких детей, но прикажет убить его без тени сомнений, и его приказ будет выполнен так же, без тени сомнений. И вовсе это не жестокость. Жизнь всегда кончается смертью, смерть приносит облегчение больным и тяжелораненым, смерть открывает врата к жизни вечной.Но за пределами государства Доброты действуют другие правила. Там допускается конкуренция, вражда, даже война. Тайные агенты для того, чтобы выискивать секретную информацию и использовать ее на благо Доброты, — неизбежность. Но заказное убийства иностранного короля, не важно, как называют его собственные подданные, — это уже подтверждение его, Председателя, ошибки. Он не заметил беду в зачатке, а должен был, должен был устранить всякую возможность такой несправедливости. Неважно, каким путем.Цель оправдывает средства. Даже мудрый Бог признает, что существуют исключительные случаи. Если для защиты интересов Доброты должен умереть иностранный король, значит, Председатель отдаст соответствующий приказ, и приказ будет приведен в исполнение.Также свершится смерть самого Црёдседателя, ведь именно этим поступком он показал, что недостоин своего звания. Глуп ли он, стар ли или устал, может, его подвели собственные советники — это не имеет никакого значения. Он не выполнил своего долга и должен понести кару. Без жестокости, без внезапности, как положено, с соблюдением всех обычаев.Некоторым Председателям ни разу не приходилось принимать таких решений, и тогда последняя исповедь превращалась просто в перечисление всех ошибок. Он думал, что и с ним будет так же. Но слишком поздно понял, к чему может привести правление Хобарта Конселлайна. Когда же понял, то увидел и собственные просчеты. Он мог бы понять все намного раньше. Он совершил ошибку. Он сам же и исправил ее, но этого уже недостаточно.Сегодня в комнатах нет охраны. После исповеди на сердце легко и спокойно. Он сам похож на этот весенний ветерок.Раздался шум открываемой двери. Председатель повернул голову. Некоторые предпочитали не смотреть, но он никогда не боялся человека, который должен был его убить. Он боялся того, кто не даст ему исполнить свой долг.У его стола стоял Мастер Клинков, одетый по всем правилам, с темным оружием в руке. Такой клинок не для фехтования.— Тебе все известно, — сказал Председатель, не глядя ему в глаза. Смотреть в глаза считалось невежливым и могло быть расценено как мольба.— Да.— Я исповедался, — сказал председатель.— Да. — Мастер фехтования сделал шаг в сторону и занес клинок.— Fiat 1 …— Nox 2 . — Мастер нанес удар, и клинок, который уже унес жизни шестнадцати Председателей, легко разрубил кожу, жилы и кости, словно горячий нож прошел по маслу. Голова Председателя упала на стол и покатилась, брызнула кровь, но кровь здесь проливалась часто, и слуги знали, как отмыть ее.— In nomine Patrem 3 , — произнес Мастер Клинков и отдал честь своему Мастеру.( 1 Да будет… (лат.). 2 Ночь (лат.). 3 Во имя Отца (лат.) .)Он вытер клинок алым шелковым платком и накрыл им лицо Председателя. — Requiesat in pacem 1 . ( 1 Покойся с миром (лат.). )Он вышел из комнаты с обнаженным клинком в руке, с кровью Пьетро Альберто Росса-Вотари на плаще, прошел через переднюю, секретарь уже звал слуг, вскоре он сообщит родственникам Председателя. Потом Мастер Клинков прошел через холл и вошел в Зал Правления. Все члены Правления были в сборе, они ждали Председателя, который должен был открыть собрание.— Председатель исповедался в последний раз, — сказал Мастер Клинков без преамбул. Члены Правления побледнели, но никто не сказал ни слова. — Правление изберет нового Председателя.Беспокойные взгляды, многие обращены на Мастера Клинков. Некоторые члены никогда раньше не участвовали в выборах нового Председателя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126