Тем временем Вроделикс заскулил, и, пока девушка гладила его, Рузвельт близко подступил ко мне.— Можем мы поверить этой бедной туземной девушке, что она живет одна-одинешенька, как сказала? Это возможно?— Кажется, это так и есть. По каким-то причинам здесь, на крохотном пятачке земли, Распад оставил просвет. Вы говорили, это «зарница» шторма. В «зените» урагана стоит мертвый штиль.Улыбающаяся Иронель снова оказалась возле нас.— Пошли, — сказала она. — Сейчас я покажу вам свои игрушки! Она отбуксировала нас через вымощенную плитами дорожку между ухоженными клумбами, где черные и золотые грибные шляпки росли между розами и маргаритками. Мы прошли в арку и через засыпанный черепицей холл, вверх по ступенькам поднялись в широкий затененный коридор, который в двадцати футах был блокирован упавшей мебелью; но та часть, что оставалась свободной, была тщательно выметена. Иронель открыла дверь в комнату с глубоким черным ковром и высокими окнами без стекол с занавесями из той же газовой ткани, что и ее одежда. Там стояла высокая кровать с белым шелковым покрывалом, отделанным золотой нитью. Иронель наклонилась к большому ящику с резной крышкой, открыла его и вынула оттуда кусок алой ткани.— Разве не красиво? — спросила она и накинула его поперек тела.Я должен был согласиться, что это красиво. Она вынула сундучок поменьше и высыпала на тряпки золотые вещи. Я встал на колено, собирая их, и обнаружил, что ковер был слоем гладкого мха, такого же черного, как бархат.— И эти! — Она разбросала среди золота драгоценные камни, которые сверкали как огонь. — А это самые любимые мои сокровища! — сказала она и разложила вокруг ярко окрашенные морские ракушки. — Теперь мы должны собрать их и собрать в кучу. — Девушка рассмеялась. — Разве это не прекрасная игра?Рузвельт подобрал большой квадратный рубин с врезанным в него крестом.— Где вы взяли это? — Его голос был раздражающе резок, глаза пристально смотрели в глаза девушки.— В Красивом Месте, — ответила она, казалось, не замечая изменения тембра. — Там много еще, но эти я люблю больше.— Покажите мне! — рявкнул он.— Полегче, генерал, — сказал я. — Мы сначала поиграем в игру юной леди, в потом в вашу.На миг его глаза впились в меня; затем он расслабился, улыбнулся и рассмеялся вслух. После этого он опустился на колени и начал собирать ракушки, складывая их аккуратной кучей.Она повела нас вниз на широкую, залитую лунным светом улицу, почти перекрытую лозами. Вроделикс шагал рядом с ней, издавая шипящие звуки и действуя с повышенной нервозностью, когда мы подходили к упавшим зданиям на дальней стороне.— Бедное животное вспоминает Восьминогое и Клыкастое, — сказала Иронель, — напугавших его до того, как он их убил.Она указала на высокое здание, оплывшее и обуглившееся, ютившееся среди баррикад щебня.— Вроделикс не любит, когда я хожу туда — но вместе с вами ничто не сможет быть нам опасным.— Государственный Музей, — сказал Рузвельт и посмотрел на прибор, пристегнутый к внутренней стороне своего запястья, но если тот и сказал ему что-либо, то генерал не перевел.Мы прошли через заросший сорняком вход, пересекли холл, устланный и «облицованный» виноградом, и поднялись по широкой изогнутой лестнице на второй этаж, оказавшийся в более приличном состоянии. Там стояли ящики витрин со стеклянными крышками, запыленными и нетронутыми. На стенах висели старые картины, с которых вниз из тени листвы пристально смотрели запятнанные сыростью лица в странных брыжжах и шлемах с плюмажами, но их жесткое выражение казалось больше испуганным, чем встревоженным.Продолжая идти, мы попали в следующую комнату, где на разлагающихся манекенах с пустыми, пугающими лицами висели ранее искусно выполненные костюмы с сапогами по колено и с изъеденной молью отделкой из тигровой шкуры. Вдоль стен были выставлены обтрепанные полковые знамена, причудливые седла, копья, дуэльные пистолеты и ручного изготовления мушкеты — все задрапированные паутиной.— Сейчас вы должны закрыть глаза, — сказала Иронель, беря нас за руки. Ее пальцы были тонкими, холодными и мягкими.Взглянув на нас и убедившись, что мы последовали ее инструкциям, девушка повела нас вверх на три ступеньки, затем через этаж вокруг препятствий и снова вниз. Я уже начал удивляться длительности этой буффонады слепцов, когда она остановилась и произнесла:— Открывайте глаза!Лунный свет падал сквозь окно витражного стекла на серый каменный пол, ведущий к алтарю с тонкими колоннами, золотыми капителями, серебряными подсвечниками. Там лежал реликварий в серебряной оправе.Перед алтарем стоял каменный саркофаг с высеченной фигурой крестоносца на нем в полном вооружении, с руками, сложенными на рукояти меча, что лежал на груди, как крест.— Нравится вам мое Красивое Место? — спросила Иронель бесцветным голосом.— Конечно, оно мне очень нравится, — мягко ответил Рузвельт.— Но вы покажете мне, где нашли камни-печатки?— Здесь.Иронель повернулась к окованному медью сундуку, стоящему на деревянной подставке слева. Рузвельт поднял крышку. Мягкий свет замерцал на кольцах, браслетах и брошах — сорочий клад безделушек. Иронель подняла цепь из мягких золотых колец, подержала перед собой, положила обратно и взяла тоненькую серебряную цепочку с подвешенным аметистом.— Это симпатичнее, — сказала она. — А ты думаешь не так, Питер?— Много приятнее, моя дорогая. — Его глаза передвинулись за нее, пробежали по деталям маленькой часовни и вернулись к шкале на запястье. Он шагнул к алтарю, но Иронель тревожно вскрикнула и схватила его за руку.— Питер — нет!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34