Я подозвал мой отряд и велел им рассеяться по лесу и найти командный пункт майора. Холмы к востоку от города заросли густым лесом. Отправились все, кроме Хельма. Тот остался на месте и сказал:
— Вероятно, вам может понадобиться какая-то помощь, полковник, раз та штука такая большая.
Я признал, что это возможно, размышляя, что мне теперь предпринять. Тут лейтенант спросил меня:
— Какой у вас план, сэр?
— Ах, да, план… — пробормотал я.
Взгляд мой упал на сложенное из булыжников, крепкое с виду строение, стоявшее в нескольких ярдах от нас, за скромным коттеджем. Трава вокруг него была аккуратно и коротко подстрижена. Вражеский танк остановился неподалеку от него.
— Лейтенант, — сказал я, — прикройте меня. Я хочу взглянуть на эту хреновину.
— Но, полковник, — возразил Хельм, — почему бы разведкой не заняться мне, а вы меня прикроете?
— Заткнись, — велел я.
Он заткнулся и взял винтовку наизготовку. Я прошел к строению и, укрывшись за ним, взглянул на танк — если, конечно, это был танк, поскольку больше всего это напоминало потрепанный упаковочный ящик, но я мог разглядеть гусеницы, почти целиком зарывшиеся в мягкую почву. И никаких признаков жизни.
Нужно было посмотреть поближе. Я осторожно выбрался из зоны относительной безопасности позади сортира, чувствуя себя как начинающая танцовщица, впервые исполняющая стриптиз в свете прожекторов, но не отрывал взгляда от танка, выискивая признаки какой-нибудь деятельности.
Ничего не происходило, пока я не оказался в десяти футах от него, так что уже мог ощущать запах гнилых апельсинов, характерный для этих тварей. Тут открылся люк, из которого высунулась острая морда и узкие плечи йлокка. Придерживая своими коротенькими ручками крышку люка, он протащил через него все свое несуразно длинное туловище. По спине его тусклого пальто шла красная полоса. Вокруг его глазок-бусинок была толстая корка чего-то белого, в углах рта с выступающей вперед нижней челюстью показалась пена. Он опустился вниз, двигаясь, как старая-престарая крыса, которая ищет, где бы ей умереть. Поначалу он, казалось, меня не замечал — потом заметил и повернулся ко мне. Два раза его рот беззвучно открылся, но только на третий раз ему удалось прокаркать:
— Я призываю тебя помочь живому существу, раб!
Это мне мало что сказало. Тут он поскользнулся и, тяжело упав на коротко выстриженную траву, остался лежать там, судорожно дергаясь. Я подошел к нему, держа в руке револьвер, хотя знал, что он мне не понадобится. Я присел рядом с ним на корточки: даже отсюда было заметно, что у него жар. Запах гниющих апельсинов ощущался очень сильно. Он перевернулся на спину и попытался сфокусировать на моем лице свои маленькие красные глазки.
— Гргсдн ошибся, — прохрипел он. — Мы совершили ужасную ошибку! Вы люди, как и мы!
— Не как вы, Крысомордик, — сказал я. — Расслабься — посмотрю, чем тебе можно помочь.
Он, кажется, собрался протестовать, но только булькнул и потерял сознание. Хельм подошел ко мне и собрался пристрелить моего пленного. Я объяснил ему, что парень болен и не опасен, но его явно так и подмывало все равно прикончить неприятельского офицера. Я заглянул в сортир — проверить на всякий случай, нет ли у него там приятеля — и вернулся как раз вовремя, чтобы остановить Хельма. Йлокк отползал от него, повторяя:
— Я не делал этого!
Я отозвал лейтенанта в сторону и напомнил ему, что наша сторона не убивает беспомощных военнопленных.
— Каких, к дьяволу, беспомощных, сэр! Прошу прощения! — взорвался Хельм. — Я видел, как крысы наводняли город и пожирали людей живьем!
— Тем не менее, здесь есть госпиталь, — сказал я ему, — и мы доставим туда этого парня, генерала, между прочим, — я высказывал всего лишь свою догадку, но ведь эта красная полоса должна была что-то означать! — А там узнаем, что они могут сделать.
Я вернулся обратно, чтобы еще раз взглянуть на покинутый танк. Вонь меня чуть не доконала, но нам нужна была информация. Устройство внутри оказалось знакомым — точь-в-точь ранняя стереотипная модель челнока для путешествия по Линиям. Это показалось мне странным. Даже приборная доска выглядела знакомо: большой измеритель силы М-К поля — слева, шкала измерения энтропии — справа, а прямо по центру — шкала темпоральных матриц. Интересно: это было явно содрано с наших собственных первых машин. Я слез вниз и, вернувшись, рассказал об этом Хельму.
Он кивнул:
— Логично. Трудно ожидать, чтобы кучка крыс сама могла создать такую технологию.
А как насчет разбивателей? — напомнил я ему. Он отмел мое возражение:
— Наверное, украли у кого-нибудь еще.
Из лестницы и брезента, прикрепленных к борту танка, мы устроили носилки и положили на них бесчувственного йлокка. На улице нам попалось несколько храбрых горожан, осмелившихся выйти посмотреть, что происходит. Нас они сторонились, едва увидев наш груз. В госпитале мы вызвали настоящий переполох. Там было полно горожан. Некоторые пришли туда с небольшими травмами из-за падений и тому подобного, но большинству просто хотелось, чтобы их успокоили. Они неохотно пропустили нас, и молодой интерн со значком, на котором было написано его имя — «Доктор Смовия», подошел поближе и принюхался.
— Слышал я этот запах от нескольких таких существ, — заметил он. — От мертвых. Очевидно, какая-то инфекция.
Он освободил небольшое пространство и подозвал сестру, чтобы она разрезала одежду его нового пациента. Обнажилась серая крысиная шкура, и он принялся за обычную процедуру ощупывания и простукивания.
— Температура на десять градусов выше нормальной, — заметил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65