Еще бядерга, помогу избавидьзя од друба…Стражник зашевелился, что-то пробормотал, с трудом уселся на пол.— Ха! — сказал капитан. — Бробала моя бятерга. — Он достал из-за пояса короткую уродливую дубинку. — Бридедзя бригончидь незчаздную жердву звиребых землян.— Стойте! — закричал Магнан. — Вы что, с ума сошли?— Озгорбление гапидана Бабзгой Здражи — две гредидги.— Взятка! — вскричал Магнан. — Вымогательство! Коррупция!— Еще две гредидги. — Капитан удовлетворенно кивнул, посмотрел на Ретифа. — А ды ничего не згажешь?— Я не буду платить! — рявкнул Магнан. — Немедленно отведите этого беднягу к доктору и освободите помещение! Нам необходимо закончить церемонию одевания!— Религиозные пожердвования — здарый хугзкий обычай, — запротестовал капитан. — Ды хочешь нарушидь мездные дабу?— У нас, у землян, есть свои табу, — вмешался в разговор Ретиф. — Обычаи велят нам отдавать деньги только добровольно. — Он протянул хрустящую бумажку, которая тут же исчезла в руке капитана. Стражник тем временем поднялся на ноги и стоял, покачиваясь из стороны в сторону. Капитан рявкнул на него, и, подобрав обломки копья, полуоглушенный хуг в сопровождении своего начальника вышел из комнаты, по пути бросив на Магнана убийственный взгляд.Ретиф закрыл за непрошенными гостями дверь, вынул оставленную спизмом записку, развернул ее и прочел: У ФОНТАНА ЛЮДОЕДА, КОГДА ВЗОЙДЕТ ВТОРАЯ ЛУНА. ПРИКОЛИТЕ К САРОНГУ ЖЕЛТЫЙ НАВОЗНЫЙ ЦВЕТОК.Магнан, вновь разглядывая себя в зеркале, глубоко вздохнул.— Неблагоприятное начало. — Он склонил голову набок, потом подпрыгнул на месте. — Великие небеса! Половина десятого! Мы опаздываем! — Стряхнув с саронга несуществующую пылинку, он тщательно пригладил жидкие пряди волос и, сделав Ретифу знак следовать за собой, вышел из комнаты. Они спустились с лестницы, прошли высокую арку зала, очутились на широких гранитных ступенях, ведущих в сад. Бледно-голубые фонари, прикрепленные к голым веткам чахлых деревьев, освещали призрачным светом декоративные цветы, похожие на грибовидные наросты, скульптуры, изображавшие мучавшихся в аду грешников, длинные столы, уставленные земными яствами, в спешке доставленными со звездолета. Над гротескными каменными фонтанами стояла завеса брызг; в воздухе пахло серой. Наверху крепостной стены, окружавшей сад, сверкали установленные в несколько рядов копья; неподалеку, уходя в небо на полмили, возвышалась бронзовая статуя свирепо усмехающегося идола, отдающего честь по-хугски: правая рука с растопыренными пальцами вытянута вперед, левая рука сжимает бицепс правой. Магнан задрожал.— Какой кошмар, — сказал он, не в силах оторвать взгляда от бронзового бога. — Послушайте, по-моему, у него из ноздрей идет дым.Ретиф принюхался.— Пахнет горелым, — согласился он.Высокая мрачная фигура шагнула из темноты и остановилась рядом с Магнатом.— Горяд здарые газеды, — произнес глухой утробный голос. — Хугзгие боги бринозяд большую бользу — избавляюд наз од музора.— Ой-Горе-Печаль! Как вы меня напугали! — Магнан тоненько захихикал и взмахом руки отогнал жужжащее насекомое, норовившее впиться ему в щеку. — Надеюсь, сегодняшний вечер завершится к всеобщему удовольствию. Как отзывчиво поступил Его Надменность, позволив нам устроить в его дворце этот прием и сыграть на нем роль хозяев. Какой благородный жест, означающий, можно сказать, признание нашей дипломатической миссии.— Бревращадь гоздей в хозяев — здарый хугзгий обычай, — сказал Ой-Горе-Печаль. Неблохо бы вам выучидь взе наши обычаи, чдобы не повдорилазь издория с брежним дибломадом.— Да, мы очень переживали, когда предшественника посла Петляката выслали с вашей планеты. Но послушайте, откуда ему было знать, что от него требовалось заполнить папский молитвенный тазик стокредитными купюрами?— Баба намегнул ему, боложив на дно дазига незгольго гредитог. А ваш бозол избордил их, налив зверху бохлебгу из бобов. Любой бы разъярилзя.— Некрасиво получилось, — согласился Магнан. — Но я уверен, что это маленькое недоразумение не повлияет в дальнейшем на нашу дружбу.Музыканты оркестра начали настраивать инструменты; печальные стоны струн разнеслись по саду. Вооруженные папские стражники заняли свои места, дипломаты в саронгах выстроились гуськом.— Мне бора, — сообщил Ой-Горе-Печаль. — Дела. На брощанье хочу дадь вам один зовед, деди мои: мирзкие блага, гонечно, ничего не значад для Его Надменнозди, но замый змердный из взех грехов — жадноздь. Его Надменноздь брезираед жмодов. — Позвякивая цепью, камерарий удалился.— Посла все еще нет, — нервно сказал Магнан. — Надеюсь, он появится раньше, чем Папа Ай-Душка-Шизик. Я содрогаюсь при одной мысли о том, что мне придется вести с Его Надменностью светский разговор.— Согласно отчету бывшей миссии, — сказал Ретиф, — разговаривать с Папой очень просто. Отдайте ему все, на что он положит глаз, а если этого будет мало, подарите еще немножко.— Я вижу, вы становитесь настоящим дипломатом, Ретиф, — одобрительно сказал Магнан. — И все же я обеспокоен…— Протокол обязывает вас развлекать гостей. Почему бы вам не рассказать Папе пару неприличных анекдотов?— Что вы, Ретиф. Вряд ли главе Теократии доставит удовольствие выслушивать всякие там биологические подробности.— Не беспокойтесь, к биологии они относятся весьма положительно и подробностей не стесняются. Зато не советую вам заводить каких бы то ни было разговоров о пище: хуги до сих пор считают, что еду им приносит в клюве аист.— Какой ужас! На всех наших консервах стоит надпись: «Сделано в Гонконге». Сбегаю к поварам, прикажу, чтобы срочно содрали этикетки с банок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13