— Мы отличаемся от предшественников тем, что согласились стать свидетелями собственного исчезновения — неизбежного следствия нашего успеха.
— Потому что мы — машина. Но карги тоже были машинами.
— Да, но слишком близкими к своему создателю, слишком человечными. Они не хотели умирать, хотели наслаждаться жизнью, которой наделил их человек. А мы — высшая машина — продукт сотен тысячелетий технической эволюции, не подверженный человеческим эмоциям.
У меня возникло неожиданное желание поболтать — обсудить стратегию охоты первого предчувствия, заставившего отказаться от первоначальной цели (исполнителя в черном) и сосредоточиться на карге, до последней дуэли с суперкаргом, в которой беспомощная Меллия сыграла роль заложницы и помогла мне обыграть человекомашину.
Но со всем этим было покончено. Оно даже не стало историей — Центр Некса, Берег Динозавров, карги навсегда стерты из существования. А надгробные речи не годятся для машины — она не нуждается в подбадривании и утешении.
— Ты настоящий парень, шеф, — сказал я. — Для меня было честью работать с тобой.
Смутный импульс, поступивший от него, отдаленно напомнил мне человеческое удивление.
— Ты послужил программе много раз, во многих личностях, — сказал он.
— И, чувствую, перенял природу раннего человека в гораздо большей степени, чем, как я считал, на это способна машина.
— Ранний человек — странное существо с ограниченным временем жизни и ничтожным объемом знаний, — ответил я. — И все же, пока я был там, он показался мне по-своему совершенным, и его своеобразия мы, вооруженные всем возможным знанием, никогда не сможем понять.
После этого мы немного помолчали.
И на прощание он сказал:
— Ты был хорошим агентом и заслужил награду. Возможно, она будет слаще благодаря своей бессмысленности.
Внезапно я ощутил, что расту, растворяюсь, разрушаюсь…
Меня поглотило небытие.
43
Крошечное пятнышко света пробило небытие, начало расти, становиться все ярче и, наконец, превратилось в стеклянный шар на окрашенном в зеленый цвет железном столбе, возвышавшемся на полоске пожухлой травы. Свет падал на темные кусты, скамейку урну.
Я стоял на тропинке, чувствуя легкое головокружение. По дорожке торопливо шел человек; он быстро проскользнул под фонарем и скрылся в тени. Он был высок и худощав, одет в темные брюки, белую рубашку. Я узнал его — это был я.
Буффало, штат Нью-Йорк, август тысяча девятьсот тридцать шестого года.
Я вспомнил. Сейчас «я» наберу код и отправлюсь на Берег Динозавров, в бесконечную временную петлю, или вообще в никуда — это зависит от философского восприятия стертых страниц истории.
А дома, сидя у камина, слушает музыку и ждет меня Лайза.
Из кустов раздался приглушенный хлопок взорвавшегося воздуха — счастливого пути. Может быть, стоило сказать ему напоследок, что все не так уж мрачно, что мы все же победим. Нет. Не стоит играть со структурой нереализованного будущего, поддавшись сентиментальному порыву.
Я повернулся и быстрым шагом направился к дому.
Оставалось пройти всего квартал, когда я увидел человека в черном. Он переходил улицу, размахивая тростью и ступая уверенно, словно мужчина, идущий на обычное рандеву приятным летним вечером. Держась в тени, я следовал за ним.
Он открыл калитку, прошел по дорожке, поднялся по ступенькам, нажал на кнопку звонка и стал ждать — воплощение самоуверенности.
Через мгновение Лайза подойдет к двери. Я почти слышал его слова: миссис Келли (тут он слегка приподнимет фетровую шляпу), произошел несчастный случай. Ваш супруг… Нет-нет, ничего серьезного. Если вы последуете за мной… У меня тут рядом машина…
И она побежит по дорожке, сядет в машину и уедет прочь из Буффало, из тысяча девятьсот тридцать шестого года, из этого мира… Техники Конечной Власти поработают над ее памятью, переименуют в Меллию Гейл и пошлют в пустынное место ждать, пока туда не явится олух по имени Рэвел, который приведет ее к гибели…
Я неслышно прошел по дорожке и громко затопал по ступенькам. Он быстро развернулся и потянулся трясущейся рукой за пистолетом, но выстрелить не успел — я выбил оружие ногой, и оно, описав дугу, упало с другой стороны лужайки. Человек резко вскрикнул от боли, отступил на шаг и оказался прижатым спиной к двери.
— Исчезни, Черный, — сказал я. — И не забудь подобрать пистолет на обратном пути. Я не хочу, чтоб соседская собака принесла его в дом и пошли разговоры.
Он скользнул мимо меня, бросился вниз по ступенькам и исчез в темноте. На мгновение мне показалось, что прочь скользнуло еще что-то. Смутное чувство, будто я что-то забыл, охватило меня; в голове промелькнули какие-то странные образы: темный склон холма, город, где непрерывно ревут гигантские машины, берег с динозаврами… Затем и это ушло.
Я потер виски. Показалось, наверное. Ладно. Что бы это ни было, разве оно важнее, чем быть живым в такую ночь, как сегодня?
Дверь открылась. На пороге стояла Лайза.
44
Ночью я проснулся.
В полусне до меня донеслись мысли великой машины, наблюдавшей конец своего существования; и какое-то мгновение мы вместе скорбели о том, что нечто невыразимо прекрасное, неповторимое уходит безвозвратно.
Пришло время Сверхинтеллекту разложить себя на первичные кванты энергии, из которых он возник. Но сначала, за мгновение до этого, последний человеческий жест — будущему, которое грядет, и прошлому, которого не будет.
В беспредельную пустоту мы послали всего один последний импульс:
«Прощай!»

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47