Вместо этого встал на лапы и прошел в угол, к сундуку, где хранил несколько скульптур и других ценных предметов. Достал из сундука ящичек и на трех ногах вернулся к Мэри.— Встряхните это. Ручаюсь, вы можете догадаться, что внутри. Она с любопытством потрясла ящичек.— Набор бусин, — сказала Мэри.— Вот видите? Я готов. Звук, как при смехе, верно? Смех Халемтата. Я попросил Киллим изготовить красные бусы, потому что этого цвета был ваш череп, когда вас обрили.— Я польщена... Но я боюсь за вас. За вас всех.— Сын Пилли не боялся.— Нет... Нет, малыш не был испуган. Пилли заявила, что даже Халемтат не посмеет сделать ребенку хашей. — Мэри набрала побольше воздуха в грудь и договорила: — Но вы-то не ребенок...— Я проглотил семечко талпа, — ответил Тейтеп так, будто это все объясняло.— Не понимаю.— А! Тогда я поделюсь. Талп не прорастает, если он не прошел через желудок праза. — Он постучал себя по животу. — Иногда не прорастает даже после этого. Проглотить семечко талпа — значит совершить шаг к взращиванию чего-то важного. Я проглотил семя, называемое «права человека».Мэри нечего было ответить, кроме одного:— Спасибо, теперь я поняла.Медленно, задумчиво брела она в посольство. Да, она поняла Тейтепа — разве не по той же причине она ссорилась с Кларенсом? Но она боялась за Тейтепа, боялась за всех празов. Почти бессознательно прошла она мимо посольства к десятку куполов, где жили этнологи. Эсперанца — вот кто ей нужен.Эсперанца была дома, писала очередной отчет. Посмотрела на Мэри и сказала:— Хорошо, что зашла, пора передохнуть!— Боюсь, не выйдет. Вопрос как раз по твоей части. Ты хорошо знакома с физиологией празов?— Думаю, да.— Что будет, если обрезать иглу праза, — Мэри подняла палец, — вот так, близко к коже?— Примерно, что с кошачьим когтем. Если обрезать кончик, ничего не случится. Если обрезать слишком низко, можно задеть кровеносный сосуд или нерв. Игла непременно станет кровоточить. Может не отрасти до нужных размеров. И будет чертовски больно, я уверена — как если разбить основание ногтя. — Эсперанца вдруг подалась вперед. — Мэри, тебя трясет. Что случилось?Мэри глубоко вздохнула, но дрожь не унималась.— Что будет, если кто-нибудь сделает это со всеми иглами. Те... — Она не смогла произнести имя. — Со всеми иглами праза?— Он изойдет кровью и умрет. — Эсперанца взяла подругу за руку и крепко сжала. — Ну а теперь я налью тебе хорошую дозу, и ты расскажешь, в чем дело.Мэри отчаянно тошнило.
* * * — Какой идиот рассказал этим подушкам для булавок о правах человека?! — грохотал Кларенс. Он яростно придвинулся к Мэри в ожидании ответа.Эсперанца встала между ними и сказала:— Мартин Лютер Кинг — вот кто сказал празам о правах человека. Вы при этом присутствовали. Но вы забыли о своей мечте, а они явно помнят.— Да там происходит революция, черт побери! — Кларенс взмахнул рукой в направлении центра города.— Похоже на то, — спокойно ответила Джульет, одна из сотрудниц посольства. — Так почему мы сидим здесь, а не следим за ходом событий?— Потому, что я отвечаю за вашу безопасность!— Чушь, — возразил Масимото. — Нас же не станут стричь!— Кроме того, — добавила Эсперанца, — через пять минут прибудет грузовой корабль. Кто-то должен встретить его, привезти припасы.— и Ника. Иначе он угодит в самую гущу событий. Последняя почта ушла два месяца назад, и Ник ничего не знает о том, что ситуация... — она слегка нахмурилась, потом нашла точное выражение: — Что ситуация радикально изменилась.Кларенс снова свирепо посмотрел на Мэри и распорядился:— Это входит в ваши обязанности. Привезите припасы и Ника. Мэри, которая уже была готова вызваться добровольцем, подавила в себе желание сказать: «Ох, спасибо!» — и ограничилась казенным:— Слушаюсь, сэр.Мэри всерьез беспокоилась о ни в чем не повинных приезжих, которые с легкостью могли наколоться — в буквальном смысле слова — на толпу празов. Когда аборигены сражаются, они пускают в ход зубы и иголки. У Мэри не было ни малейшего желания попасть под удар хвоста с острыми неостриженными иглами.Она с запозданием поняла смысл стрижки, которую Халемтат применял как наказание. Удар по морде усеченными иглами в сто раз менее эффективен, чем иглами полноценными.Мэри по радио связалась с кораблем и сообщила экипажу: никому не следует выходить наружу до прибытия машины.К импровизированной посадочной площадке она прибыла в рекордный срок. Ник помахал ей из люка и шагнул наружу.«Ну что за парень, — подумала она. — Я же просила подождать, а ему все нипочем».— Нам надо быстро загрузиться, Ник, — скороговоркой сказала Мэри, едва они успели обняться. — Я тебе все расскажу, пока будем работать.Когда работа (и рассказ) была закончена, Ник внимательно рассмотрел Мэри и заметил:— Значит, Кларенс удерживает всех этнологов на территории посольства? — Он с притворной грустью покачал головой и причмокнул.— Вижу, что не обучил свою команду правильной реакции на указания начальства. — Он улыбнулся Мэри. — Значит, посольство советует мне держаться подальше от улиц, верно?— Верно, — кивнула Мэри.— И прекрасно. Ты выполнила свою задачу—я получил предписание. А теперь хочу взглянуть на эту революцию в развитии.— Он скрестил руки на груди и умолк.Ник был прав. Кларенс мог издавать предписания, но не более того. У него не было абсолютно никакой власти, чтобы не пускать этнологов на улицы. И Мэри хотела видеть революцию не меньше, чем Ник.Они поехали в обратном направлении. Ник приник к стеклу и осматривал улицы, весело напевая себе под нос.— Эй, Ник, а если Кларенс нас вызовет?..— Тогда и будем беспокоиться.Она притормозила грузовик у въезда на дворцовую площадь и повернулась к Нику — спросить, хорошо ли ему видно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11