Перегородки вокруг него начали сминаться. Кусок металлического обломка ударил в лоб, и струя крови потекла на бровь и дальше, к глазам.
Но Соран только улыбался.
И вот посреди смятения сверкнул ослепительный свет, заставляя перегородки ломаться посередине, шевеля волосы на затылке Сорана. Он наполнил воздухом легкие, окунаясь в смерть, ожидая разрешения своих страданий; его сознание сфокусировалось на единственной мысли:
"Леандра..."
Тьма. Спокойствие. Тишина.
"Так вот она какая, – с удивлением подумал он. – Смерть..." Однако он понимал, что все еще находится в сознании, и понимание это принесло разочарование. Он надеялся раствориться и превратиться в ничто, в полное отсутствие мыслей, в пустоту. Но вот он здесь, слушает собственное дыхание и биение своего сердца.., ощущает движение прохладного, влажного воздуха своей кожей.
И другое теплое тело рядом.
Он открыл глаза во тьме. Это не была полная чернота, так как за окном мерцали звезды, посылая вниз мягкий свет. Пошевелился и почувствовал мягкую, гладкую ткань простыни на обнаженной коже спины, услышал тихие звуки волн, накатывавших на берег, почувствовал запах соленого воздуха, смешанный с ароматом экзотических цветов. Даже в этих густых сумерках он вдруг осознал, что это Талаал, курорт, где они любили друг друга в первую свадебную ночь.
Он повернулся на бок и обнаружил ее, лежащую рядом с собой; ее лицо светилось серебряными бликами от сияния звезд, темные волосы, длинные и мягкие, были разбросаны по подушке и пахли, как цветы.
– Леандра, – прошептал он и заплакал: с трудом сдерживаемые столько дней эмоции неожиданно прорвались наружу. Он обнял ее и прижал к груди, зарывшись лицом в волосы. Чудо из чудес, она была твердой, теплой.., не сном, но РЕАЛЬНОСТЬЮ, она действительно была здесь, в его руках.
– Леандра, о, боги, дорогие боги, Леандра... Все во Вселенной снова встало на свои места.
– Толиан? – прошептала она сонным голосом. – Дорогой, что такое? – Вид его искаженного мукой лица моментально отогнал от нее последние остатки сна.
– Что произошло? Тебе снились кошмары?
– Да, всего лишь снились, – сказал он с горечью, целуя ее лицо. – Обещай мне. Обещай мне, что ты никогда не уйдешь...
– Конечно, я никогда не уйду от тебя, Толиан. Ты знаешь это. Но что...
Ее образ потускнел, стал полупрозрачным, как исчезающий призрак. Соран закричал, почувствовав, что держит в руках не ее твердое, теплое тело, а лишь воздух. Однако он все еще видел перед собой ее тусклую тень; лента лунного света озаряла ее лицо, обеспокоенные глаза. Видеть ее и не иметь возможности коснуться...
– Леандра! – закричал он, но не смог услышать слова, которые срывались с ее шевелящихся губ. В то же мгновение он осознал присутствие другой реальности, которая теперь окутывала его, обволакивала: он стоял вместе с беженцами с "Лакула" на борту другого корабля.., корабля Федерации.
– Нет! – закричал Соран с яростью и горечью, пытаясь ухватиться за протянутые руки Леандры, но его собственные проходили сквозь пустоту.
– Нееееее...т!

* * *

На какое-то мгновение Павел Чехов заколебался, остановившись в дверях, и в изумлении посмотрел внутрь больничного отсека – но не на медицинское оборудование по последнему слову техники и не на более изысканный и более практичный дизайн больничного отсека, а на ужасную сцену, которая предстала его глазам.
Около пятидесяти беженцев с "Лакула" – изящные гуманоиды; последние представители расы эль-аурианцев, – лежали в бессознательном состоянии на диагностических кроватях, сидели, ошеломленные, на ковре, прислонившись к перегородкам, издавая стоны. Но не их раны и увечья заставили Чехова и двух репортеров, стоявших по бокам от него, застыть на месте. Наоборот: большинство беженцев, казалось, физически не пострадали, но Чехова ужаснуло выражение глаз эль-аурианцев, их взгляды, которые, как он ясно осознал, никогда не сможет забыть.
Он никак не мог отделаться от мысли, что вошел в сумасшедший дом восемнадцатого века.
Те, кто были в сознании, смотрели куда-то вдаль, на что-то невидимое, недоступное и такое прекрасное, что некоторые сидели молча. Другие цеплялись руками за воздух, пытались ухватиться за что-то незримое, но желанное. Однако все видели разное, каждый был погружен в собственный внутренний мир. Стоны, шепот, тихий плач сливались в мрачное, потустороннее бормотание, напоминающее молитву:
– Цвета касаются меня...
– Я пойман в стекле...
– Я вижу секунды...
– Помогите мне, помогите...
В это утро Чехов понял, почему капитан Кирк не хотел подниматься на борт "Энтерпрайза-В". Он тоже не хотел этого. Чехов не видел ничего хорошего в том, чтобы сидеть на борту звездного корабля и чувствовать себя бесполезным. Однако, как и капитан, он не смог остаться в стороне.
В то мгновение, когда Кирк взял на себя командование кораблем, Чехов ощутил невероятное возбуждение. В первый раз за последний год он почувствовал, что его существование имеет цель, что его действия правильны, что он нужен здесь и сейчас. Он не чувствовал ничего подобного со дня своей отставки, так что, не раздумывая ни секунды, взял на себя командование больничным отсеком. Ускоренный курс медобучения, пройденный в качестве главы службы безопасности на борту "Релианта", сослужил ему сейчас хорошую службу.
Он замешкался у входа в больничный отсек лишь на мгновение, затем быстро взял себя в руки и определил местонахождение диагностических сканеров. Он дал по одному сканеру каждому из журналистов, женщине и мужчине (оба были земляне), затем коротко проинструктировал их.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69