— Многие двери открыты этой ночью, — загадочно сказал Камерон.
«Ну и прекрасно. Ежели будет открыта нужная нам дверь, я не стану возражать против назначенного часа».
Поэтому-то Роза вместо того, чтобы в новом платье, покупку которого она себе могла позволить раз в год, распевать, стоя рядом с отцом в университетской часовне, рождественские песнопения, ползала на четвереньках по каменному полу рабочей комнаты, вычерчивая фигуры, которые, как она подозревала, священник нашел бы святотатственными. И все же такое занятие казалось ей гораздо более соответствующим духу Рождества, чем пение гимнов, слова которых стерлись от употребления и превратились в детские песенки, в обществе толстых и самодовольных профессорских жен. Разве не был этот день днем надежды и обновления? А они с Камероном именно в них и нуждаются; Камерон даже сумел отбросить свое высокомерие и молить о помощи…
Роза нарисовала последний символ внешнего ряда, села, опираясь на пятки, и стала придирчиво сравнивать нанесенный мелом на пол чертеж с эскизом, который держала в руке. В нескольких шагах от нее Камерон был занят тем же. Роза сомневалась, что ему удастся найти какие-то упущения, — разве что ошибка содержалась в предназначенной для нее копии пентаграммы. Впрочем, Камерон начертил ее настолько точно, насколько это позволяли методы геометрии.
— Не могу найти никаких погрешностей, — сказал он наконец, и его уши дрогнули. — Неудивительно, что ваши статьи получали всегда высокую оценку, если вы отделывали их так же тщательно, как этот чертеж.
Роза покраснела от удовольствия и медленно поднялась на ноги, стараясь не потерять равновесия. Суставы заняли положенное им место, мышцы расслабились, но Роза не смогла не поморщиться: «Бедные мои колени!»
— Ступайте переоденьтесь в тунику, — распорядился Камерон, и его губы раздвинулись: теперь Роза знала, что это означает улыбку. — Я пока приготовлю свечи и прочие принадлежности. Не волнуйтесь. Теперь ваша задача будет совсем простой.
— Надеюсь, — ответила Роза, в последний раз окидывая взглядом комнату и чертеж на полу, чтобы убедиться: никакой мелочи они не забыли.
В центре пентаграммы высился неподвижный то ли куб, то ли стол из белого мрамора, подозрительно похожий на алтарь. Камерон ничего об этом не говорил, однако Роза заметила, что очень многие ритуалы напоминают религиозные, хотя ни к христианству, ни к какой-либо иной известной ей религии она отнести их не могла. Камерон подошел к кубу, осторожно ступая по свободному от меловых линий пространству, вероятно, именно для этой цели и предназначенному. В каждой руке он держал по массивному серебряному подсвечнику с новыми свечами из белого воска, каждая толщиной в запястье. В магии, как и а религии, свечи разного цвета играли очень важную роль. Любопытно… Роза отступила еще на шаг, вытерла руки о холщовые блумерсы и повернулась к двери.
Когда Камерон сказал «переоденьтесь в тунику», это означало гораздо больше, чем просто переодевание. Роза должна была выполнить целую сложную церемонию, прежде чем надеть свободное средневековое платье из тяжелого белого шелка, подпоясанное таким же поясом.
Начинать следовало с ванны, но не обычной. Роза высыпала в воду порошок из различных растений и вылила из маленького флакона благовония. Приняв ванну и вытершись, Роза откинула волосы назад и перевязала их шнуром из белого шелка. Потом она надела простое новое белье — тоже из ничем не украшенного белого шелка. Девушка не должна была надевать ни корсет, ни чулки; виски, шею и запястья она смочила маслом сандалового дерева.
Затем пришла очередь платья. Оно выглядело в точности как изображенное на миниатюре в средневековом часослове и было сшито из ткани, которая, как заподозрила Роза, и была легендарным «самитом», в который одевалась Владычица Озера. Пояс, также лишенный украшений, нужно было трижды обернуть вокруг талии и лишь после этого завязать спереди. Длинные кисти на его концах свисали до самого пола.
«Пожалуй, — подумала Роза, оглядывая себя в зеркале, — хорошо, что я знаю весь ритуал от начала до конца, иначе я начала бы опасаться, что я — предназначенная в жертву девственница».
На жертву она, несомненно, походила. Можно было ожидать, что теперь ее в любой момент отдадут на съедение дракону.
Или… Или ей придется нести чашу в церковной процессии. В жертвенности было что-то монашеское.
Роза, возможно, чувствовала бы себя неловко без подобающего даме белья, но, по правде сказать, туника была гораздо удобнее современной одежды, и она подумала, что вполне понимает прерафаэлиток с их пристрастием к старинным нарядам. Выглядела она, безусловно, грациозно, а дышать без корсета оказалось много легче. Единственным недостатком было то, что скоро она начала мерзнуть: даже плотный шелк не мог сравниться по теплоте с шерстью. Впрочем, в хлопчатобумажной или льняной тунике было бы еще холоднее, а именно такая одежда, по словам Ясона, использовалась теми магами, кто не мог позволить себе шелка. Например, те два раза, когда сам Ясон участвовал в обряде в качестве девственника, его туника была из простого некрашеного хлопка; описание одного из ритуалов Роза нашла в его дневнике.
Это очень ее успокоило, поскольку, если сам Ясон раньше выполнял ту роль, которую теперь предстояло сыграть ей, и даже не один раз, а дважды, значит, есть гарантия, что ничего плохого с ней не случится. Может быть, и глупо с ее стороны так полагаться на Камерона, но чтение его дневника ободрило Розу.
Сегодня ей предстояло выступить в качестве призывающей, а одежда призывающей должна была быть совершенно белой и изготовленной из новой пряжи неживотного происхождения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126