Когда он прижал ее к стене своей спальни, куда она неслышно прокралась на рассвете с идиотской чашкой чая, она вполне могла убедиться в мощной силе его торса и железной твердости плоского живота, а упругости его ягодиц позавидовала бы любая манекенщица.Клаудия смотрела на обнаженного мужчину, стоящего на мостках, и ее восторгу и восхищению не было предела. Невероятно красив. Статуя Микеланджело, да и только, правда, изящнее, поскольку живое тело одухотворено движением; она не могла не признать, что он стократ великолепнее и гармоничнее тех красавчиков-актеров, что нередко сопровождают ее на премьеры и приемы.Опустившись перед окном на колени и склонив голову на руки, она залюбовалась красотой этого человека, его в меру мускулистой спиной, вообще всей его скульптурностью, так удачно оттененной лунным светом. Затем, когда он повернулся, чтобы положить часы на кучку одежды, она не удержалась от того, чтобы бросить краткий взгляд на островок темных волос, расположенный внизу его плоского живота, и на то, что светлело на фоне этого затемнения.Чувствуя, что краснеет от собственного бесстыдства, глаз она все-таки не отводила и, когда он вновь повернулся к озеру, позволила себе осмотреть его стройные, хорошего сложения ноги. Он помассировал ногу. Даже при слабом лунном свете можно было разглядеть шрам, который зазубренным рельефом выделялся на поверхности его левого колена и на икроножной мышце, где пуля, очевидно, вышла наружу. Не успела она и глазом моргнуть, как он совершил простой и эффектный прыжок в воду, почти не подняв брызг, и скрылся из виду.Сеанс подглядывания можно было считать завершенным, и Клаудия понимала, что она должна вернуться в постель прежде, чем он возвратится и заметит ее, взглянув наверх, на окно.Но он так долго оставался под водой, что она запаниковала и, тревожась, вскочила на ноги. Может, он ударился головой об какую-нибудь корягу? Или запутался в водорослях? Наконец, увидев светлую дугу его руки, появившуюся над темной поверхностью воды, Клаудия с облегчением перевела дыхание; теперь он плыл неторопливым, свободным кролем, который, однако, быстро пожирал расстояние.Какое-то время он находился вне ее поля зрения, скрытый зарослями прибрежного тростника, и потом, когда она и не ждала, появился на причале, выпрыгнув из воды и подтянувшись на руках. Вода стекала с его освещенного луной тела.Клаудия медленно отстранилась от окна, не желая того, но инстинктивно чувствуя, что, если протянуть минутой дольше, он может почувствовать ее наблюдение и посмотреть наверх. И вдруг она поняла, что хочет этого; пусть заметит ее и придет в спальню.И вот, будто волна ее желания доплеснулась до него, он перестал обтираться рубашкой, поднял голову и бросил взгляд на ее окно. На какой-то момент он замер, а потом сразу заторопился к дому.Она все еще стояла у окна, глядя вниз, в сад, когда он ворвался в дверь спальни.– Что? Что случилось, Клаудия?– Ничего худого, Габриел. Просто теперь вы здесь, – спокойно ответила она. Потом повернулась и направилась к нему. Лунный свет пронизывал ночную рубашку, внутри которой тонким силуэтом темнело ее тело. – Ведь вы сами говорили, что не оставите меня. – Приблизившись, она взяла его за руку. – Совсем холодный. Идем в постель, любовь моя, я тебя согрею. Тело его действительно было прохладным, а вот она просто исходила жаром.– Клаудия?Он выдохнул ее имя, желая удостовериться, что не ослышался, надеясь, что не ослышался.– Я вас пойму, Габриел, если вы не захотите меня. Я знаю, как выгляжу в ваших глазах. Но я хочу, чтобы вы меня обняли. Я сама страшно хочу обнять вас.Она нуждалась в успокоении, хотела забыться в любовной неге. Это ему понятно. Ну так он знает, что делать. И, помогай ему Бог, если она думает, что это для него трудно. В конце концов он выведет ее из заблуждения по этому поводу. Он уронил рубашку, которой прикрывался, и она удивленно ахнула, увидев, как сильно он возбужден.– Чему вы удивляетесь? Разве не такой именно эффект вы производите на мужчин?Он видел ее смущение, она явно старалась подыскать слова.– Обычно это требует времени.– Для меня тоже. – Он взял ее руку, поднес к губам и поцеловал в ладонь, другую руку он положил ей на бедро и притянул к себе. – Но, говорят, это не сложнее езды на велосипеде.– Кто говорит? – пробормотала она. – Какой велосипед?Она приложила свою ладонь к его щеке, а подушечкой большого пальца дотронулась до губ, пытаясь раздвинуть их, затем привстала на цыпочки и слилась с ним в долгом, эротичном поцелуе.Пока она целовала его, он дюйм за дюймом поднимал ее рубашку, смакуя мучительно медленно обнажающееся тело, страстно льнущее к нему. Но вот она начала медленно двигаться, соприкасаясь с ним грудью, животом и бедрами, и ее сексуально замедленные движения довели его возбуждение до ощущения болезненности. Набухшие от желания, твердые соски ее грудей терлись о его грудь, а его руки производили свои собственные исследования, лаская ее упругий живот и медленно перемещаясь на талию, затем его пальцы переползли ей на спину, и он еще сильнее прижал ее к себе. Она тихо застонала, давая ему понять, что ее желание не сон, а настоятельная реальность. Затем немного отстранилась, что позволило ему снять с нее рубашку.Отбросив этот легкий покров, он испробовал на вкус ее кожу, покрывая маленькими поцелуями ее шею, плечи, милую ложбинку между грудей. Его язык начал кругообразно ласкать темный кружок вокруг соска; потом он взял его в рот и почувствовал, как она затрепетала, ноги ее слегка раздвинулись, и его пальцы скользнули вниз, туда, в потаенный жар.– Габриел, пожалуйста, – хрипло заговорила она, но он не нуждался во втором напоминании и опрокинул ее на постель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105