Он смотрел на эту измученную женщину, терзаемый угрызениями совести и ощущением, что теряет ее, ведь все случилось по его вине.– Ну что? Заснула она? – спросила сиделка, заглянув минут через десять в дверь палаты.– Задремала.– Вот и ладно. А вам самому, случаем, не надо малость вздремнуть? Видок-то у вас еще тот. Так что отправляйтесь-ка, молодой человек, отдыхать. Что вам здесь без толку топтаться? Она теперь долго проспит, нечего ее беспокоить.– Я останусь.Нет, он не выйдет из этой палаты и не покинет больницу, пока не убедится, что с Клаудией все в порядке.– Ну, если так, хоть присядьте, а не то упадете.В палате имелся стул, Мак взял его и поставил так, чтобы он находился между кроватью, на которой лежала Клаудия, и дверью, и только тогда уселся на него. Сиделка, с любопытством наблюдая за этими маневрами, не преминула съязвить:– Что, опасаетесь, как бы кто не пришел докрашивать?И как бы кто не наплел лишних басен.– Все может быть, – ответил он, повернувшись к сиделке. – А вдруг окажется, что и у вас в «скорой помощи» водятся маляры-любители. Да, кстати, любезнейшая, на тот случай, если среди ваших коллег имеются охотники почесать язык, передайте им, что я лично займусь каждым, и пусть не сомневаются, у меня достаточно возможностей, чтобы заткнуть любой рот. Дело, сами понимаете, такого рода, что в рекламе оно не нуждается.– Вот и правильно, мистер! Нечего им болтать! Будьте уверены, я все им так и передам. – В дверях она обернулась и ехидно спросила: – Не желаете ли хлебнуть кофейку, чтобы не проспать неприятеля?– Нет, спасибо, не беспокойтесь, если понадобится, я могу и вообще не спать. – Заметив недоверчивый взгляд сиделки, он добавил: – И в наркотиках тоже не нуждаюсь, можете не предлагать.– Да вы, как я погляжу, счастливый человек.Поверила она или нет, но ему подчас действительно приходилось подолгу обходиться без сна, особенно попадая в такие места, как зона Персидского залива или Босния. На все существуют свои специальные методы и приемы, но рекомендовать их кому-либо Мак поостерегся бы.Клаудия безмятежно проспала несколько часов. За это время один раз заглянула сиделка, он встрепенулся и походил по комнате, чтобы отогнать накатывающую все-таки сонливость. Ближе к шести Клаудия пошевелилась, и он, прихватив стул, устроился возле кровати. Воспаленные пятна на щеке и шее были яркими и являли сильный контраст с сероватой бледностью остальных участков кожи. Щеки ее осунулись и ввалились, вокруг глаз темнели круги. Он взял ее за руку и в этот момент услышал за спиной подозрительный шум. Он резко обернулся и увидел отца Клаудии, Эдварда Бьюмонта.– Люк оставил мне на автоответчике сообщение. И час назад, как только я вернулся домой и прослушал запись, сразу же помчался сюда. Гнал, как только мог. Ну, что она?– Спит.И Мак отошел немного в сторону, чтобы Эдвард Бьюмонт мог сам убедиться в этом. Отец смотрел на дочь, и лицо его все более мрачнело. Потом он повернулся к Маку.– Вы Габриел Макинтайр, если не ошибаюсь? – Мак кивнул. – Люк говорил мне о вас.– Очевидно, он сказал вам и о моем обещании охранять Клаудию. Боюсь, я плохо справился со своими обязанностями.– Не думаю, что она очень уж облегчила вам выполнение этой задачи. Она никогда ничего не делает легким, ни для себя, ни для кого бы то ни было. Будем знакомы, мистер Макинтайр, я Эдвард Бьюмонт.С этими словами он протянул руку, мужчины обменялись рукопожатием, с минуту оценивающе приглядываясь друг к другу. Эдвард Бьюмонт, высокий, стройный человек с манерами аристократа, несмотря на ранний час, был элегантно одет, поскольку вообще никогда не появлялся на публике небрежно одетым, небритым или непричесанным. Мак – лет на двадцать моложе, дюйма на три выше, с фигурой, развитой не в пример лучше, но одежду его составляли обычные джинсы и поношенная футболка, а на лице красовалась суточная щетина. Контраст между ними был поразительный, но уважительность, судя по всему, обоюдная.– Люк вами просто покорен, мистер Макинтайр. Теперь я понимаю почему.– Ну, сам-то я весьма далек от восхищения собою. Клаудия рисковала получить более серьезные повреждения, и все это исключительно по моей вине.– Так уж и исключительно?– Я обидел ее, и она, полагаю, весьма справедливо, послала меня куда подальше и сделала это так убедительно, что я не мог не пойти. Она знала, что бьет в яблочко.– О! А что я вам говорил?– Она сказала, что вся эта история с угрозами и прочим придумана отчасти с рекламными целями.– Она так сказала? И вы ей поверили? – удивленно спросил Эдвард и, не ожидая ответа, без паузы продолжил: – Впрочем, не поймите меня превратно, она-то меня не удивляет. Вот что вы ее обидели, в это как-то не очень верится.Мак чувствовал себя весьма скованно.– Я просил ее доверять мне. Но вот сам, к несчастью, не вполне доверял ей.Эдвард Бьюмонт как-то беспомощно поднял руку, и все его тело при этом малость осело.– Мистер Макинтайр, вы не должны себя винить.– Бью? – послышался слабый голос Клаудии.– Ох, дорогая, мы разбудили тебя! – Эдвард Бьюмонт склонился над дочерью и поцеловал ее в лоб. – Ну, детка? Как ты себя чувствуешь?– И сама не пойму. Больная. Перепуганная. Мак уловил в голосе Клаудии нотки панического страха и успел перехватить ее руку, которую она подносила к своему лицу.– Не прикасайтесь!– Габриел…Сначала она вцепилась в его руку, потом, немного успокоившись, выпустила ее и бесцветным, ничего не выражающим голосом спросила у озабоченно склонившегося над ней отца:– Бью, ты сейчас заберешь меня домой?– Сначала, полагаю, мы должны обсудить это с докторами. Ты пережила жестокий шок. – Он нежно потрепал ее по руке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105