– Конни опять пожала плечами. – Но мне с трудом верится в то, что человек, столь блистательно выступающий на сцене, может не играть никаких ролей в жизни.
– Ну почему же никаких? – Тьери задумчиво облокотился о парапет набережной. – Я часто играю успешного актера или, например, героя-любовника. Но никогда не забываю о том, что это жизнь, а с ней играть небезопасно. Ведь сценарий неизвестен, реплики не отрепетированы, да и на сцене ты оказываешься порой в самый неподходящий момент…
Они разговаривали, перескакивая с темы на тему, и Констанс чувствовала, что уже почти не играет. Его присутствие по-прежнему волновало ее и не давало полностью расслабиться, но теперь она знала, что делать. Он дал понять, что заинтересован в ее расположении, и Конни собиралась воспользоваться этим своим преимуществом по полной программе. Она чувствовала себя выпускницей, гуляющей со старшим мальчиком, – юной, но отнюдь не наивной, хорошо представляющей, куда может завести эта прогулка, и в то же время ощущающей в себе достаточно смелости и силы, чтобы в случае необходимости охладить пыл кавалера. И Констанс была уверена, что он не посмеет настаивать на своих притязаниях – слишком уж хорошо воспитан для этого.
Тьери мягко подталкивал ее к удобным для себя решениям, но это даже слегка забавляло Конни. Он завел разговор о детских привычках, от них они перешли к воспоминаниям о печеных каштанах, а напоследок он похвастался, что умеет готовить их по особому рецепту, передаваемому в семействе д'Ортуа из поколения в поколение. Через некоторое время Тьери отыскал на набережной какого-то старичка, торговавшего каштанами, купил несколько кульков и посулил Конни сказочно вкусное блюдо. Она постаралась максимально глупо похлопать ресницами, якобы не понимая, к чему он клонит. Ведь готовить он собирался на собственной кухне, а значит, рассчитывал, что художница сегодня зайдет к нему в гости.
Когда они спускались по ступенькам, актер шутил, что для Конни это опасное место, и под этим предлогом подхватывал ее за талию. Это получалось у него настолько легко и ненавязчиво, что и придраться было бы не к чему, если бы каждое прикосновение не било Констанс словно током. Казалось, он хотел постепенно «приручить» ее, приучить к своим прикосновениям, к запаху своего парфюма, близкому лицу. От неожиданной близости кружилась голова, и женщина старалась как можно скорее отстраниться, чтобы не поддаться соблазну. Коварный внутренний голос нашептывал ей, что она уже давно стала взрослой и не случится ничего плохого, если она и в самом деле зайдет в гости к Тьери. Да даже если и заночует в его постели, это тоже будет не самый страшный поступок в ее жизни! Но Конни старательно блокировала крамольные мысли, через некоторое время приходила в себя и снова примеряла маску приятной, но несколько отстраненной дамы.
Она с удовольствием рассказывала ему о жизни в Америке и своих успехах. На сегодняшний вечер Констанс решила избегать всех опасных тем, которые могли бы навести ее кавалера на воспоминания. Она была в маске успешной художницы Констанс Лакомб, теоретически не имеющей никакого отношения к семейству Гийома Фонтеро. В расспросах ей удавалось лавировать так, чтобы не выдать себя. Откуда она знает Брижит? О, они знакомы с детства, практически росли вместе. И Даниэля она тоже знает очень давно и надеется, что они с Бри составят прекрасную пару. Разумеется, она помнит и Гийома – замечательный был человек, очень добрый и отзывчивый. И, между прочим, это именно он впервые привел ее на спектакль в театр, где играет Тьери! О, какие это были славные времена!
– Странно, что мы с вами не встречались. В свое время я очень много общался с семейством Фонтеро, – признался Тьери. – Правда, после смерти Гийома мы практически не поддерживаем отношений…
– Но мы с вами вращались в совершенно разных плоскостях, единственной точкой соприкосновения которых был Гийом. – Конни внутренне похолодела от выбора темы, но решила стоять на своем до конца. – Я была всего лишь школьной подругой Брижит, а вы – знаменитый актер!
Кажется, она все-таки переборщила со своим восхищением: Тьери бросил на нее странный, как будто недоверчивый взгляд. Впрочем, разговор уже перескочил на другую тему, и она стала задавать вопросы ему. Он охотно рассказывал о своем детстве, о том, как впервые вышел на сцену и понял, что принадлежит театру, о радостях и неудачах, подстерегавших его на творческом пути. Он рассказывал так, словно излагал пьесу из собственной жизни, но Констанс почти не слушала его, машинально задавая вопросы и вставляя в нужных местах удивленные и недоверчивые междометия. Она была слишком занята – точно рассчитывала момент, когда ей пора будет исчезнуть…
Отвлекшись все же на разговор, Констанс почти не заметила, как они перешли по мосту Сюлли на левый берег Сены и вышли на бульвар Анри IV. Они приближались к дому Тьери, адрес которого Конни помнила так хорошо, словно побывала там вчера. Она решила, что пора действовать. Тем более что навстречу им по бульвару, словно по заказу, двигалось такси.
– Ой! – Взглянув на часы, Конни демонстративно удивилась. – Не может быть, чтобы уже было так поздно! Мы гуляем почти четыре часа! Уже одиннадцать!
– А в полночь ваш элегантный костюм превратится в лохмотья, а машина – в тыкву? – пошутил Тьери. – Что такого в том, что уже одиннадцать?
– Мне нужно срочно ехать домой, – безапелляционно заявила Констанс и взмахнула рукой. – Такси!
И прежде чем ее спутник успел запротестовать, она уже нагнулась к окну машины и стала договариваться о маршруте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35