Они стали танцевать, медленно покачиваясь, не обращая внимания на ритм музыки. Он прижался щекой к ее волосам, глубоко вдыхая исходящий от них запах роз и стараясь запомнить его, потому что скоро, очень скоро она уедет и заберет его сердце с собой.
Сара хлопнула дверцей фургона с прочной металлической обшивкой. Она забрала последнюю одежду из шкафчика орехового дерева в спальне для гостей и распихала ее по узким ящикам стола в своем фургоне. Шампунь вернулся в проволочную корзинку в верхней части душа, три пары обуви заняли свои места на полке в чуланчике, а сумочка оказалась между ремнями безопасности на переднем сиденье.
Все готово, все на своих местах – можно и отправляться в дорогу.
Она оглянулась, чтобы посмотреть на дом, который окрасился в розовый цвет под лучами утреннего солнца, пробивавшимися сквозь листву высоких тополей. Роса сверкала на траве, а в прохладном и чистом воздухе повисло ожидание. Сара поднялась по ступенькам крыльца, поглаживая пальцами перила и ощущая тепло нагревающегося дерева. Медленно она открыла широкую входную дверь и вошла в гостиную.
Ни звука не доносилось сверху из-за закрытых дверей. Сара удивилась, что мальчики еще не встали, потому что они с друзьями ушли из зала за несколько часов до того, как она смогла оторваться от Мака. К тому времени, когда она вернулась домой, ребята были уже в кроватях и их храп разносился по всему дому. Проходя по комнате, она невольно прикасалась ко всем вещам: погладила спинку кресла, в котором Мак обычно сидел и читал газету, дотронулась до темно-синей вазы со звездочками на столе в большой комнате, осторожно прошлась пальцами по контурам каждого лица на семейной фотографии, висевшей на стене.
Сара никогда не стала бы прощаться так со своими личными вещами. Это было проявлением сентиментальности, которая ей не нравилась. Как бы невзначай у нее мелькнула мысль: а что, если бы ей вообще не надо было ни с кем прощаться? Если бы она жила на таком ранчо, именно так, как она себе представляла все эти годы, если бы она вернулась в колледж, получила бы степень, стала бы ветеринаром...
Сара отвернулась от фотографии. Хватит с нее. Пора готовить завтрак. Мужчины скоро проснутся, и ей хотелось их вкусно накормить, прежде чем уехать. Но когда она уже решительно направилась в кухню, ее взгляд наткнулся на шкафчик, где находились все эти солонки и перечницы, ветряные мельницы, кошечки и машинки, с такой любовью собираемые все эти годы. Она прошла через комнату и остановилась перед стеклянной дверцей, рассматривая эти вещицы, каждую в отдельности.
Маленькая черно-белая корова с розовым выменем, смехотворно длинными ресницами и глупой коровьей улыбкой стояла особняком. Осторожно Сара повернула необычный ключ в замке, распахнула дверцу и взяла статуэтку в руки. Тонкие трещинки на глазури выдавали ее возраст, а голубая полоска на задней ноге коровы свидетельствовала о том, что ее неоднократно тщательно склеивали.
Сара улыбнулась забавному выражению коровьей морды, мысленно прощаясь с теми фигурками, с которых уже дважды стирала пыль за то время, что находилась здесь, и повернулась, чтобы поставить коровку на прежнее место. Как только статуэтка коснулась стекла, ножка отломилась именно в том месте, где была склеена.
Черт! Сара собрала осколки. Придется ее починить. Она вспомнила, почему была так счастлива, когда продала все свои безделушки и украшения, все эти маленькие кусочки стекла и фарфора, которые так и остались в ее прошлой жизни.
Сара положила коровку и сломанную ножку на стоику рядом с холодильником, а сама стала вынимать из него яйца, бекон, масло и хлеб. Для человека, который не любит готовить, Сара получала неизъяснимое удовольствие от приготовления этого последнего завтрака. Запах поджаренного бекона, смешивавшийся с ароматом свежеприготовленного кофе, похоже, будет самым бесподобным воспоминанием в ее жизни, подумала она и тут услышала шаги позади себя.
– Боюсь, что мальчишкам будет не до завтрака, – сказал Мак, хватая кусочек бекона. – Кажется, у нас проблемы. – Он кивнул головой в сторону мальчишек, которые еле плелись за ним, медленно и осторожно переставляя ноги.
– Ради Бога, что случилось? – Сара устремила взгляд на парочку, отметив зеленоватый оттенок их кожи. У Якоба сильно спутались волосы, но, судя по выражению его лица, о расческе не могло быть и речи. У Майкла верхняя губа прилипла к тусклому металлу пластинок, и рот так и оставался открытым – казалось, ему не хватало сил, чтобы закрыть его. – Грипп? – спросила она, подходя к Майклу и положив руку на его холодный и влажный лоб.
– Может, это было бы даже лучше, – проворчал Мак без каких-либо признаков сочувствия. – Они со своими друзьями решили попробовать пунш, который готовила Сьюзи.
– О, нет! – Сара содрогнулась при воспоминании о том, с каким удовольствием на вечере ковбои лакали этот пунш, разбавленный спиртом. После нескольких глотков из бумажного стакана у нее закружилась голова, и ей пришлось опорожнить желудок в туалете. – А ребята знали о последствиях приема этого зелья?
– Еще бы! Конечно, знали. – Мак взял еще кусочек бекона с тарелки, и мальчишки побледнели, увидев, как он выбирает кусок пожирнее. – Очень плохо, Якоб, в субботу на автозаправке всегда полно работы, – сказал он, медленно жуя кусочек и делая вид, что смакует его. – А когда при каждой останавливающейся машине звенит звонок, кажется, что голова просто слетает с плеч. А тебе, Майкл, запах стойла Джастиса пойдет только на пользу, особенно сегодня, когда так жарко и свежий навоз дымится по всей конюшне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50