те, кто знал ее близко, целовали воздух у ее щеки, те, кто был с ней знаком лишь поверхностно, жали ей руку. А кто-то просто с любопытством смотрел на нее, потому что, несмотря на свое обещание не отвлекать внимание от невесты, Эванджелина Делахи не могла быть незамеченной.Она была высока, стройна и необыкновенно хороша собой. И она была пресловутой любовницей арабского принца – человека, обладающего таким могуществом и богатством, десятая доля которых даже не снилась большинству из собравшихся здесь. Он тоже был великолепен – и это добавляло пикантности их роману, делая его еще более утонченным и загадочным. Его можно было бы назвать романом десятилетия. Пресса обожала обмусоливать эту тему. Благородные семьи обоих «героев романа» ее ненавидели. Все остальные гадали, что же ждет романтических влюбленных. А сами влюбленные не интересовались ни тем, ни другим, ни третьим и, кроме друг друга, не замечали никого.Поэтому-то сегодняшнее положение дел особенно заинтересовало публику – слишком очевидно было, что они появились на свадьбе не как пара.Он был здесь как официальный представитель Берана, а она – как сестра жениха.– Вы позволите один снимок, мисс Делахи?Обернувшись, Эви увидела подобострастно улыбающегося молодого человека – это был фотограф известной ежедневной газеты. На его лице было написано вполне уверенное ожидание, фотоаппарат он держал наготове, потому что сегодня все явно были не прочь запечатлеться на фотопленке.– Извините, но – нет, – вежливо ответила Эви и направилась дальше, к навесу.Кое-кто из гостей уже сидел на своих местах. Джулиан, выглядевший непринужденно величественно, беседовал со своим лучшим другом, а сегодня еще и шафером, сэром Робертом Малверном. Леди Люсинда Делахи сидела позади него, внимательно слушая свою тетку Селию.«Скорее всего, судя по пылкости речи, она сейчас поучает мать, как надо вести себя со мной», – мрачновато подумала Эви. И принялась разглядывать гостей на другой половине, пока ее взгляд не натолкнулся на Рашида.Ее сердце замерло, глаза заволокло туманом. Рашид стоял в группе гостей из арабского мира и был, как и все они, одет в свой национальный костюм – белый шелковый бурнус, опоясанный золотым кушаком, и ослепительно белый тюрбан, обвитый тремя золотыми лентами.Казалось, Рашид почувствовал ее взгляд на себе, потому что – несмотря на то, что с виду он внимательно слушал обращенные к нему речи собеседника, – его голова медленно поднялась и он посмотрел прямо на Эви. Их взгляды встретились, и, хотя ни единый мускул не шевельнулся в их лицах, для обоих все вокруг внезапно перестало существовать.Впрочем, открыто они даже не поздоровались – ни словом, ни жестом. Но слишком очевидным было вдруг возникшее поле между ними, потому что все люди под навесом притихли.Головы гостей повернулись к ним, во всех взглядах, метавшихся от ее лица к его и обратно, заблестело любопытство. Джулиан, заметив, что говор стих, поднял голову, увидел причину и только недовольно поморщился. Лицо матери побагровело от негодования. Она немедленно демонстративно отвернулась, дабы не видеть спектакля, разыгрываемого дочерью. В этот момент собеседник Рашида, заметив, что тот отвлекся, тронул его за рукав и что-то сказал.Безмолвный разговор прервался. Рашид опустил голову и вернулся к беседе с соотечественником. А Эви перевела заледеневший взгляд голубых глаз на тетю Селию, которая с нескрываемым неодобрением смотрела на нее, строго поджав губы.После этого Рашид и Эви больше не обращали друг на друга внимания. Эви подошла к брату, чтобы переброситься с ним парой слов, прежде чем занять место рядом с матерью. Постепенно гости начали стекаться к месту развития главных событий сегодняшнего праздника.К моменту появления разрумянившейся и чуть не плачущей леди Беверли все общество сидело в напряженном молчании.Вдруг, разрывая звенящую тишину, из глубины часовни раздались торжественные звуки органа. Свадебный марш заполнил все пространство, когда восторженные вздохи в последних рядах известили собравшихся о прибытии невесты.И Эви не могла удержаться, чтобы не обернуться и не посмотреть на приближающееся к алтарю чудное видение в белом.Кристина выглядела невыразимо прекрасно в воздушном подвенечном платье с длинным шлейфом и тончайшей вуалью, приколотой к роскошным темным волосам. Голову невесты украшал венок из бледно-розовых роз – таких же, из каких был составлен букет. Бледно-розового цвета были и платья пятерых подружек невесты, следовавших за ней.Она улыбалась. Кристина твердо верила в любовь своего жениха и в свою любовь к нему, и ни малейшего признака боязни не отражалось на ее лице.У Эви невольно сжалось сердце, и ей стало трудно дышать. В горле застрял комок. Она повернулась к брату и увидела в его лице такую же любовь к будущей жене, гордость и радость.«Как бы мне хотелось…» – невольно подумала Эви и тут же спохватилась, радуясь, что Рашид сидит далеко от нее и не может видеть выражение ее лица.А понял бы он? Может быть, сейчас он смотрит на эту христианскую свадебную церемонию и сравнивает ее с той, которая для них двоих невозможна?Да, они любят друг друга – Эви ни на мгновение в этом не сомневалась. Как и в том, что их любовь уже сто раз доказана перед лицом всех на свете недоброжелателей.Но любить и клясться в любви друг другу – это одно, а совсем другое – приносить такую клятву перед лицом Господа. Потому что, независимо от того, кто в какого Бога верит, такая клятва есть нечто вечное и нерушимое.– Мы собрались здесь сегодня, чтобы стать свидетелями соединения в законном браке этого мужчины и этой женщины…Эви заметила, как сидящая рядом мать подносит к глазам шелковый платок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45