– Здравствуйте, доктор.
– Привет, Сара.
– Кажется, сегодня напряженный день?
– Угу.
Нахмурившись, он приступил к чтению, но Сару не смущала его суровость. Она уже знала, что это был всего лишь способ самозащиты от проявления ненужных эмоций при осмотре особо тяжелых больных. Доктор Гудейкер спас ей жизнь, и она любила его всем сердцем.
– Боли есть?
– Только когда касаюсь шрама.
– Онемение? Покалывание?
– Нет.
– Приступов больше нет?
– Нет уже с июля. – Сара закрыла глаза и прочла молитву. Девять месяцев назад она была совершенно здоровой и пробегала по семь миль в день, готовясь к своему первому марафону. Однажды она очнулась на полу в душе. Она не помнила, как вошла туда и сколько времени там пролежала. Ей хватило сил добраться до телефона и набрать 911.
Сначала решили, что ее парализовало. Она не могла двигаться и еле разговаривала. Конечности были тяжелыми, в глазах двоилось. Кардиологи столпились вокруг нее, подключая сердце к мониторам, делая электрокардиограмму, СТ-сканирование и ЭЭГ. ЭЭГ выявило активизацию приступов, и кардиологи передали Сару в отделение нейрохирургии для дальнейшего обследования. Так у нее обнаружили опухоль головного мозга.
– Хорошо, – сказал доктор, положив карту, и наклонился к ней, чтобы посмотреть глаза.
Она почувствовала пряный запах парфюма и улыбнулась.
– Если бы у меня был друг, я бы хотела купить ему такой же одеколон.
– Сядьте прямо и закройте глаза, – сказал он без тени улыбки на лице. – Держите руки вытянутыми прямо перед собой.
Сара сделала так, как он ей велел.
– Теперь разведите руки в стороны.
Как крылья, подумала она, как самолет, летящий в Мэн.
– Дотроньтесь до носа левым указательным пальцем. Теперь правым. Глаза закрыты! Очень хорошо.
Сара чувствовала себя ребенком, которого проверяет школьная медсестра. С закрытыми глазами, ощущая знакомый запах доктора Гудейкера, она была в безопасности. Впервые она пришла к нему, чтобы получить еще одно заключение. Первый доктор из небольшой больницы на другой стороне города сказал, что у нее остеогенная саркома, худшая опухоль из всех возможных. Он предположил, что лечение лишь приблизит неизбежное, но даже при хирургическом вмешательстве у нее останется только десять недель жизни. Он предложил ей поехать в Париж, насладиться любимыми блюдами и попрощаться с людьми, которых она любит. Говоря об этом, он держал ее за руку. Он был пожилым и уважаемым человеком и произносил высокопарные слова, выражая сожаление.
В шоке, думая о Париже и Майке и смерти через десять недель, Сара вернулась домой. Было ли это тем же самым, через что прошла ее мать? Плача, она обратила к ней свои молитвы. Слабая и больная, она нуждалась в услугах приходящей медсестры, за ней стала ухаживать Мэг Фергюсон. Через шесть дней после смертельного приговора Майк уехал в Мэн. Десять дней делясь с Мэг своими страхами, Сара в итоге последовала ее логичному, полному сострадания совету: показаться еще одному специалисту.
Это был луч надежды. Ведь мать жила на маленьком острове и боролась с болезнью в одиночку, но у Сары все будет иначе. Да, ее сын сбежал в Мэн, но ей не хотелось ехать в Париж, и она не должна умереть от опухоли головного мозга. Не должна! Она почти слышала, как мать умоляла ее бороться. Мэг дала Саре координаты доктора Гудейкера, и она позвонила ему…
– Я подумываю о поездке, – сказала она доктору Гудейкеру, отвлекаясь от воспоминаний.
– В самом деле? – спросил он, осматривая ее затылок.
– В Мэн. Навестить своего сына.
– А, – сказал он, ощупывая шрам.
Опухоль примыкала к синусному нерву, бросая вызов хирургическому вмешательству и угрожая Саре парализацией или летальным исходом. Но доктор Гудейкер сотворил чудо: он удалил 99 процентов опухоли. Чтобы проникнуть вовнутрь, он сделал большой надрез в черепе, в форме буквы U, и тот выглядел как широкая улыбка красного цвета.
– Помните, я вам о нем говорила? О Майке? Он уехал в Мэн приблизительно в то время, когда мы с вами познакомились.
– Поехал учиться? – спросил доктор.
– Нет, он уехал к моему отцу.
Сара закрыла глаза, пытаясь подавить обиду. Доктор Гудейкер много значил для нее, но зачем ему знать подробности ее жизни?
– Ну что ж, не вижу причины для отмены поездки. – Он облокотился на низкую тумбочку и впервые за все время визита посмотрел на нее, как на обычного человека, а не как на пациента, предназначенного для изучения и оценки. – А доктора Боусвелла вы не спрашивали?
– Нет, – сказала Сара. – А что, надо?
Доктор Боусвелл была ее онкологом и сыграла важную роль в лечении Сары, но доктор Гудейкер был единственным, кому она доверяла свои надежды и страхи.
– Я скажу Вики, чтобы она с ней связалась, – сказал доктор Гудейкер, делая запись в карте Сары. – Если она не будет возражать, то и я не против.
– Я просто не хочу рецидива, – сказала Сара.
– Я знаю. Мы не можем предсказать… ваша опухоль труднодоступна и довольно агрессивна для крупноклеточной лим… – Он прервал себя на полуслове.
Доктор Гудейкер верил в ум и интуицию Сары, и не было необходимости озвучивать все свои опасения. Она может выжить, а может и нет. Сара знала, насколько рак мучителен: она видела, как умирала ее мать, прикованная к постели на острове Элк. Она видела, как отец практически высох от горя.
– Я хочу повидать сына, – тихо сказала она, сдерживая эмоции. – Хочу съездить домой.
Он кивнул:
– Но будьте осторожны. Если появятся симптомы онемения или покалывания, позвоните мне немедленно.
– Спасибо, – сказала Сара, просияв, как будто выиграла гонку.
– Жду вас через месяц, – строго, как всегда, сказал доктор Гудейкер, собираясь выйти из кабинета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82