Но это не помешало им упиваться близостью, и она, наконец, заснула в его объятиях. Он смотрел, как спокойно вздымаются и опадают ее груди. Удостоверившись, что Мэй спит, он осторожно поднялся с кровати.
Он зашел в ванную и закрыл за собой дверь. Повернув лампу, он стал осматривать свое лицо в зеркале. На нем было так много шрамов. Подавшись вперед, он наклонил голову, чтобы осмотреть правую сторону. Там имелась небольшая вмятина, чуть выше и позади правого уха.
Рентгеновские снимки, которые глупая медсестра упомянула, чтобы напомнить ему принести их, он сделал летом.
В предыдущий сезон, в игре против Чикаго, шайба расколола его незащищенную голову. Сотрясение было очевидным, и он пропустил следующие две игры. Не послушавшись совета доктора, на третью игру он уже вышел на лед. И никаких проблем всю оставшуюся часть сезона.
Но потом, тем утром, когда они удили рыбу с Кайли, начались головные боли. Голова раскалывалась, пульсировала, в глазах двоилось. Он погрешил на яркое солнце, пропущенный завтрак, напряжение, и, какой бы замечательной она ни была, недавнюю женитьбу. Той ночью Мэй хотела поговорить о чем-то, Натали или его отце, но Мартин огрызнулся на нее. На следующий день он обвинял в своем плохом поведении головную боль.
Потом они поехали в Торонто. Он намеревался сопровождать их с Кайли к доктору, чтобы у них была его поддержка. Но стоило ему зайти внутрь здания, как все вокруг потемнело. Перед глазами была только чернота, и он подумал, что теряет сознание. Стоя в коридоре этого старого здания, Мартин чувствовал, что вот-вот умрет.
Так что он сделал то, что было вполне естественным: доехал до ближайшей больницы, чтобы его срочно осмотрел врач. Жизнь хоккеиста с бесчисленными травмами приучила его к медпунктам, рентгеновским аппаратам, докторам и медсестрам. Мысль рассказать обо всем Мэй даже не приходила ему в голову, точнее, он иногда подумывал об этом, но знал, что никогда так не сделает. Она только заволновалась бы, захотела пойти с ним, придала бы этому слишком большое значение.
Странная вещь совпадения: больница Торонто была та же самая, где ему оперировали колено, когда Нэт оставалась с дедушкой.
«Дежавю», – думал он все время, пока его осматривали.
На сей раз снимок показал трещину черепа на уровне линии роста волос. Ничего особенного, великолепное добавление к коллекции, вполне сочетается с предыдущими разломами. Его отпустили домой со снимками, предложив обратиться к командному доктору. Глупая медсестра решила оказать услугу и передала сообщение через Мэй.
Выключая свет, он подумал, что голова у него уже не болела. Он переждал, и боль прошла. Так было всегда. Жалобы никогда не шли ему на пользу. Он не верил в возможность поплакаться о своих проблемах, никогда не верил. Женитьба ничего не должна была изменить, он не хотел причинить бессмысленного беспокойства Мэй.
Ни из прошлого, ни из настоящего. С тех пор как она услышала правду о Натали и его отце, она, казалось, успокоилась на этом, оставив все, как есть, и не касалась этого. Это было хорошо. По мнению Мартина, чем глубже то дело было захоронено, тем лучше. Рассказ историй о его семье никого из них не мог сделать счастливее.
Лето видело много помолвок. Мэй выслушивала их истории целый день. Она делала подробные записи. Часто ее лучшие свадебные идеи рождались из рассказов о том, как делались предложения и отмечались помолвки. Одна женщина рассказала о поездке в Италию, как она и ее друг планировали провести неделю в Позитано. В аэропорту, после того как они поставили свой багаж на ленту транспортера и проходили через магнитную арку, зазвенел сигнал тревоги. Когда офицер безопасности попросил ее друга показать содержимое карманов, тот отказался. Вызвали еще офицеров, и когда они стали настаивать, а молодая женщина уже запаниковала, он опустился перед ней на одно колено и вытащил маленькую коробочку из кармана.
Другие путешественники собрались вокруг.
– Это он делает предложение, он делает предложение, – слышала женщина, как они переговаривались, по том их голоса стихли.
Ее друг вынул из коробочки кольцо с бриллиантом и попросил ее выйти за него замуж.
– Я сказала «да», – рассказала Мэй женщина по имени Джин Уэсли. – Я не могла поверить этому; я была в шоке. Он хотел подождать, пока мы не доберемся до Италии, но магнит среагировал на кольцо. Мы хотим сыграть свадьбу на День святого Валентина.
Улыбаясь, она делала записи, когда зазвонил телефон. Тобин ответила, и Мэй слышала, как она говорит с кем-то по-дружески. Она засмеялась и затем повесила трубку. Жестом подозвав Мэй, она отошла к окну.
– Это был твой муж, – сказала Тобин.
– Разве он не захотел поговорить со мной?
– Он выезжает, атака началась.
– Что началось?
– Пресса проведала о вас. И сейчас они уже едут сюда.
Грузовики остановились на почтительном расстоянии, что означало, что они держатся подальше от розовых клумб и делянок с лекарственными травами. Репортеры роились вокруг, в то время как техники бегали с камерами, микрофонами и осветительными приборами. Люди кричали, провода кишели на зеленой траве и опутывали каменные стены.
«Всего лишь еще один день в Флит-центре или «Мэдисон-сквер-гарден» или «Мэйпл Ливз-гарден», – успокаивал себя Мартин. Но это был луг, поместье Мэй и Энид, их мирный дом. Заявление следовало бы сделать где-нибудь еще, но стервятники уже уловили запах, обнаружили место и приземлились.
– И все это только потому, что мы поженились? – спросила Мэй, и небольшая тревожная борозда пролегла между ее бровями.
– Если у тебя есть какие-нибудь тайны, теперь самое время сообщить мне, – предупредил ее Мартин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139