Тюремные стены пропахли наркотиками, мочой, одиночеством и смертью. Стены камеры Сержа пропитались ненасытной жадностью и чувством вины. В коридоре крики стали ужаснее, и Серж понял, что это там шла не просто обычная тюремная драка.
– Эй, вы там, – прокричал он во всю глотку.
– Заткнись, – заорал кто-то в ответ.
– На помощь! – позвал Серж. – Охрана, на помощь!
– Заткнись, ты, чтоб тебе…
– Хочешь и сам получить?! Не твое собачье дело!
– На помощь! – изо всех сил надрывался Серж. – Господи Иисусе, да помогите же вы!
Время шло, на его наручных часах тикали минуты. Тут, хотя в поле его зрения не было ни одного окна, Серж почувствовал, как сильный поток свежего воздуха пронесся через его камеру. Мурашки пробежали у него вдоль спины, а волосы на руках стали дыбом. Совсем как на арктическом ветру, словно этот порыв ветра прямо из Канады донес до него запах сосен Лак-Верта.
Возможно, кто-то умер. Подумав, не погиб ли кто в драке в тюремном коридоре, Серж перекрестился. Он был глубоко верующим человеком. Послышалось топанье бегущих людей, затем еще. Он мог слышать переговоры охранников, кто-то из них запросил еще помощи. Принес ли носилки. Прошло еще несколько минут, и носилки понесли обратно.
Съежившись на койке, Серж попытался разглядеть, кого уносили охранники. Простыни закрывали тела, и он не мог разобрать, живы они или мертвы. Но тут мелькнула бритая голова одного из них.
– Тино, – пробормотал он, потом позвал громче: – Тино!
Охранники с носилками молча прошагали дальше.
– Эй! – завопил Серж. – Как он? С мальцом все в порядке?
Никто ему не отвечал.
Серж подумал о детях Тино, и что-то заставило его опуститься на колени. Он годами не молился, но он помнил слова. Он помнил их наизусть: «Отче наш…»
Кончив читать молитву, он полез под кровать, где лежала его коробка с бумагами и ручками. Потом положил перед собой лист чистой бумаги. Пустой лист страшил его. Словно у него могло не найтись достаточно слов, чтобы высказать все, что накопилось в душе.
Аромат соснового леса перебивал все запахи тюрьмы, и он вспоминал маленького мальчика и зеленое озеро, древние холмы и извилистые тропы. Он вспоминал черный лед и хоккейные клюшки и думал о Мартине.
Проиграть решающую, седьмую игру в финале первенства – какой оглушительный провал. Позволить украсть у тебя шайбу прямо с твоей клюшки. Но с другой стороны, какое значение имеет эта победа на самом деле? Серж в своей спортивной жизни завоевывал Кубок целых три раза, он стоял на столе в его собственном доме, ночевал вместе с вещами около его кровати. И какой, черт возьми, во всем этом смысл теперь?
Смысл имело совсем другое: внутри коробки лежали фотографии Натали, Мартина и газетная вырезка с Мэй и Кайли. Серж разложил их перед собой на неубранной кровати. Все еще стоя на коленях, он думал о Тино и его детях. Прочистив горло, словно он готовился начать разговор, Серж стал подбирать слова:
«Дорогой Мартин…»
Это обращение появилось на голубой бумаге перед ним, хотя Серж мог поклясться, что не помнил, чтобы он успел поднять ручку.
Глава 21
Некоторое время назад Мартин (вместе с Рэем) согласился проводить двухдневный мастер-класс в Торонто. Обе семьи, Картье и Гарднеры, выехали туда в полном составе и заказали смежные комнаты в великолепном и изысканном отеле «Кинг Эдвард».
– Как ты думаешь, о чем она говорила? Как это расшифровать: «что-то должно случиться»? – спросила Мэй, повернувшись к Мартину, когда они упаковали сумки.
– Я думаю, она спала и видела какой-то сон. Ты поговоришь с докторами в Университете Твиг, и они успокоят тебя, что с ней все в порядке.
– Я хотела покончить со всем этим, – сказала Мэй, проверяя, положила ли она свой дневник в сумку. – Я только-только послала доктору Уитпену письмо и вовсе не планировала посещать его летом.
Она посмотрела из окна на озеро. Мартин подошел к ней сзади, и слезы выступили у нее на глазах.
– Что-то не так? – удивился он.
– Мне очень жалко Кайли, – призналась Мэй. – Слушать, как моя девочка переживает, и не знать, действительно ли я сделала все, чтобы помочь ей. Она в таком нервном напряжении. Она ждет чего-то жуткого.
– Но ничего не случится, – успокоил жену Мартин. – Мы все вместе. Сегодня прекрасный летний день. Мы направляемся в Торонто с нашими друзьями. Нам пришлось пережить трудную зиму, но сейчас мы здесь, на озере.
– Мы вернемся через два дня, – произнесла Мэй, как будто заверила себя в непреложном.
Мартин обнял и прижал жену к себе. От него пахло мылом и пряностями. Она закрыла глаза и прислушалась к гулким ударам своего сердца.
Когда они грузили вещи, Мэй забеспокоилась, сможет ли Мартин вести машину. Что, если он перестанет видеть на дороге? Поэтому она уселась на место водителя, пошутив, что Мартин сам должен держать вонючего Грома по дороге в собачью гостиницу. Мартин благодарно засмеялся. Всего через три часа, без всяких приключений, они добрались до отеля «Кинг Эдвард» в центре города Торонто. Весь персонал отеля, от одетого в ливрею швейцара до управляющего, встречал Мартина так, словно вернулся их давно потерянный друг, а Мэй с Кайли они приготовили по букету цветов.
– Король Эдди, – задумчиво произнес Мартин, разглядывая большой куполообразный потолок вестибюля.
– Эдди? – удивилась Кайли.
– Мы так зовем его в Канаде, – объяснил Мартин. – Каждый, кто хоть раз останавливался здесь, сохраняет привязанность к этому старинному месту.
Мэй отстала послушать какую-то канадскую историю, которую швейцар рассказывал Кайли. Когда Мартин спросил, не хотят ли они с Кайли сопровождать его на стадион, Мэй отрицательно покачала головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139