Она хмурила брови, как будто ей казалось, что Мэделин может расстроиться тем, что она сблизилась с Нелл.
– Я так рада этому. У нее нет матери, и ей нужна хотя бы одна из нас, – сказала Мэделин.
– Ей нужна ты, – проговорила Стиви быстро.
Мэделин согласно кивнула:
– Я тоже так думаю.
– Джек немного рассказал мне о том, что произошло между вами, – сказала Стиви. – После смерти Эммы.
Мэд глубоко дышала, ощущая всей кожей холод морского воздуха. Она выпрямилась, глядя в глаза подруги.
– Ему кажется, что правда об Эмме все разрушит, – сказала Мэделин. – Он хочет держать ее запечатанной и спрятанной. Это наш фамильный ящик Пандоры.
Стиви отбросила волосы со лба, глотнула кофе. Мэделин понимала, что она собирается задать вопрос… и готова была ответить.
– Что же это за правда? – спросила Стиви.
– Она собралась уходить.
Стиви нахмурилась, снова убрала волосы с глаз:
– Он говорил мне об этом, но я не совсем поняла о том, что ему необходимо уехать, чтобы защитить Нелл. Это печально, но люди оставляют друг друга и браки распадаются.
– Дело не только в браке. Эмма собиралась бросить все. Оставить всю свою жизнь. Вместе с Нелл.
– Она не могла бы это сделать…
– Я сказала ей то, что я думала, – произнесла Мэделин, возвращаясь назад к той роковой поездке, ко всем тем часам на пляже, когда она слушала ту правду, которую изливала Эмма, и к тем своим ощущениям.
– Должно быть, она имела в виду что-то временное, неделю, может быть, месяц. Ты говорила, что она никогда не покидала Нелл до той поездки.
– Нет. Это намерение не было временным. – Сердце Мэделин начало глухо стучать.
– Джек сказал, что у нее была двойная жизнь.
Мэделин кивнула:
– Да, была. Он сказал правду.
– У нее была любовная связь?
– В некотором смысле.
– Как можно говорить о любовной связи «в некотором смысле»?
– Они не спали вместе, – произнесла Мэделин.
– Трудно представить, – сказала Стиви. – Кто это был?
– Ее священник.
Стиви казалась изумленной.
– Я понимаю, – сказала Мэделин, видя недоумение в глазах Стиви. – Отец Ричард Кирсейдж. Он был новым священником в их приходе и очень активно привлекал людей в общину. Она сказала, что он на многое открыл ей глаза, пробудил в ней интерес к социальным вопросам. Он начал с программы по грамотности в местном приходе, и Эмма заявила, что помощь ему в этом полностью изменила ее жизнь – и ее взгляды на мир.
– Но какое это имело отношение к ее семейной жизни?
– Они полюбили друг друга.
Стиви смотрела на море. Солнце теперь село, волны, перекатываясь о берег, покрылись темным серебром.
– Как мог священник допустить такое по отношению к семье?
– Эмма сказала, что священники тоже люди. Что они испытывают те же желания, что и другие мужчины. Казалось, она видела более глубокий грех в том, что он снимет свой сан, чем в том, что она разрушит свою семью.
– Как она могла?
– У нее все перевернулось, Стиви.
– Я не понимаю этого! – недоумевала Стиви. – Хорошо, она была замужем, и она полюбила другого. Это нехорошо, но это случается. Твой брат замечательный, но, скажем, по какой-то причине она не могла оставаться с ним. Но как же ребенок – Нелл?
Вопросы Стиви и горячность, с которой она их задавала, воскресили в памяти Мэделин ее собственную реакцию на признание Эммы и их поездку с побережья обратно в Атланту. Ее руки начали так дрожать, что она крепко прижала их к коленям.
– Это именно то, что ей говорила я. Я не могла понять – не могла поверить, что она готова бросить Нелл, – сказала Мэделин. – Она совершенно потеряла голову от страсти к нему. Она сказала мне, что никто никогда не понимал ее так, как он. Она сказала, что он любит и принимает ее со всеми ее недостатками, ранами, чертами, которые она в себе ненавидит.
– Подожди! Но он ведь священник. Это его работа! Как он вообще узнал про «ее раны»? Очевидно, после того, как она обратилась к нему за помощью. Ты понимаешь? Я сама так делала. Совершив ошибки, я шла в церковь и плакала. Один из священников был такой добрый. Он сидел со мной целый час, выслушал все, что я ему рассказывала. Я говорила ему о таких интимных вещах – но я никогда не могла представить себе чего-то большего!
Мэделин согласно кивнула.
– Видишь ли, у них с Джеком были трудности. Она доверила их отцу Ричарду, и он привлек ее к своим проектам. Она говорила мне, что мир заиграл новыми красками. Ее глаза блестели, и казалось, будто она сейчас взлетит. Но это выглядело ненормально – она всегда была такой устойчивой. Как будто она молилась таким образом и знала, что Бог слышит ее. Она сказала, что у нее и отца Ричарда есть миссия.
– В чем же состояла их миссия?
– Работать, чтобы принести грамотность бедным – но не в Джорджии. Это не могло быть где-то рядом с Атлантой, потому что, сняв с себя сан, он не мог оставаться в своей общине.
– Он не мог бы! Еще бы! Ведь он совратил замужнюю женщину, побудил ее бросить семью! Меня вырастили католичкой – и всех нас. Мы все знали, что есть хорошие и плохие священники. Прости меня, но этот малый – чудовище.
Мэделин не мешала Стиви изливать свои чувства. Ей было хорошо от того, что кто-то разделил ее возмущение. «Если бы только Эмма была жива, – думала она. – Мы со Стиви могли бы как закадычные подруги помешать ей, высказать свое возмущение, напомнить о моральном долге, остановить ее и переубедить, и тогда она вернулась бы в семью».
– Джек об этом ничего не знал? – спросила Стиви.
– Он понимал, что что-то не так. Эмма говорила мне, что он, как ни странно, одобрял ее общение с отцом Ричардом. Я считаю, он думал, что священник может помочь сохранить их семью.
– А он вместо этого нанес ей удар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108