Совсем недавно он лежал на кровати в страшной депрессии, не желая ничего видеть и слышать, а теперь его переполнял юношеский энтузиазм, и ему казалось, будто за спиной у него вдруг выросли крылья.– Зачем на автомойку? Наш дом неподалеку, – сказал Джон, кивнув на белеющий невдалеке дом, в котором они не жили уже почти месяц.– А Брейнер поместится в вашу ванну? – спросила Кейт. – Он ведь не маленький.– Поместится. Ванна у нас большая.– Тогда пойдемте, – согласилась Кейт и посвистела, подзывая Бонни.Джон взял Кейт за руку. Ладонь была маленькая и холодная, и он немного потер ее, чтобы согреть.Держась за руки, они пошли по направлению к дому. Путь их лежал через сад. Когда они подошли к ручью, Джон перепрыгнул через него и, обернувшись, протянул руку Кейт, чтобы помочь ей перебраться на другую сторону. Женщина улыбнулась, встряхнула головой и перепрыгнула сама.Джон хотел уже отправиться дальше, но увидел, что Кейт остановилась и с любопытством уставилась на воду. Ручей уже начал замерзать и покрылся по краям тонкой коркой льда.– Видели бы вы его весной, во время полноводья, – заметил Джон.– Ручей течет на запад, – произнесла Кейт, глядя на воду, как зачарованная.Собаки остановились у ручья и, погрузив лапы в грязь, принялись пить.– Да, точно, – подтвердил Джон. Он заметил это много лет назад, но не придавал этому особого значения.– Это очень необычное явление, – сообщила Кейт. – Все реки и ручьи здесь, как правило, текут на восток, к океану.– Значит, у нас очень необычный ручей, – сказал Джон, радуясь тому, что Кейт это заметила.– Интересно, видела ли его Вилла? – задумчиво произнесла Кейт. – У нас на Чинкотиге тоже был такой необычный ручей… Он был мне очень дорог – намного больше, чем Мэтту и Вилле. Когда мне было тяжело, особенно после смерти родителей, я иногда приходила к этому ручью, чтобы посидеть возле него…– В одиночестве?Кейт кивнула.– Да. Мне хотелось побыть одной. Я забиралась там на большой камень, с которого было видно море за дюнами и слышен шум волн, ударяющихся о берег… Там, далеко, бушевало море, но у ручья чувствовалось какое-то необыкновенное умиротворение – его тихое журчание действовало так успокаивающе…– Понимаю, – ответил Джон и замолчал, прислушиваясь к волшебной музыке зеленовато-голубой воды, тихо катившейся по круглым серым камням. «Вот на что похож цвет ее глаз, – подумал он. – На цвет необычного, текущего на запад ручья».– Это был мой тайный час, – тихо сказала Кейт.– Секрет, который был известен только вам, – прошептал Джон.Она кивнула и улыбнулась.– Кажется, со мной сейчас тоже происходит нечто подобное, – сказал Джон, заглянув в глубокие глаза Кейт. – Это мой тайный час. Мне давно не было так хорошо и спокойно, как здесь, в эти минуты…– Мне тоже, – призналась Кейт.Они могли бы стоять там целую вечность, наслаждаясь внезапно открывшимся им счастьем, но Джон, преодолев очарование, снова взял Кейт за руку, и они пошли дальше. Собаки, перебежав через ручей, бросились за ними. Дом был уже совсем рядом.Вернувшись из школы, Мэгги торопливо скинула в прихожей пальто и, не снимая шарф, с которым никогда не расставалась, пробежала по коридору и взлетела по лестнице наверх.– Тедди! – кричала она. – Тедди! Ты дома? – В доме пахло средством для чистки серебра.Вероятно, дедушка и Мэв взялись чистить серебряную посуду.Мэгги тоже не терпелось заняться приготовлениями ко Дню благодарения – нарисовать картинки для украшения праздничного стола. Она собиралась взять несколько листов плотной бумаги из кабинета отца и нарисовать на них пилигримов и индейцев, а потом свернуть листочки так, чтобы их можно было поставить на стол. Тедди обещал помочь ей сделать эти картинки. Однако, обежав сейчас весь дом, Мэгги убедилась, что брата нигде не было. Очевидно, он еще не вернулся из школы. Было еще рано, и, скорее всего, он отправился после уроков на тренировку.Мэгги была разочарована. Ей было скучно одной. И вообще ей хотелось оказаться сейчас в их собственном доме, в своей комнате, где были все ее любимые книги, мягкие игрушки… Если бы она была сейчас дома, она села бы и стала бы начищать к празднику серебряную посуду, подаренную ее родителям на свадьбу. А потом вымыла бы хрустальные бокалы водой с аммиаком и натерла бы их бумагой, чтобы они сверкали по-настоящему празднично.Мечтая об этом, Мэгги продолжала бесцельно бродить по дому и, снова оказавшись в прихожей, вдруг заметила на столике конверт. На нем, знакомым почерком, было написано ее имя! Мэгги запрыгала от радости и, вскрыв конверт, вытащила из него записку от Кейт:
«Дорогая Мэгги! Спасибо тебе за письмо. Мне было так приятно его получить, и я рада, что тебе понравился шарф. Совсем скоро День благодарения – один из моих самых любимых праздников. Ты, наверное, тоже его любишь. Когда моя сестра была такая же, как ты сейчас, я всегда говорила ей, что нужно уметь быть благодарным за все хорошее, что нам дано в этой жизни – и не только на День благодарения, а всегда, каждую минуту. Мы с моей сестрой составляли списки того, за что мы благодарны – за небо, за море, за птиц, за книги, за пони, за нашего брата (к сожалению, он не всегда попадал в наш список) и, конечно же, друг за друга. Перед Днем благодарения мы всегда ходили на берег и собирали траву и сухие цветы для украшения стола – это была наша традиция. Ты знаешь, какие красивые бывают цветы в ноябре? Золотые, бурые, серебристые! Вот за что тоже можно быть благодарным… Передавай привет всей своей семье. Целую, Кейт Хэррис».
Мэгги дважды перечитала записку. Ее скуку и грусть как рукой сняло, и, к тому же, у нее появилась идея – отправиться на берег и набрать красивый букет сухих цветов и травы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109