И зачем, собственно, ему это было нужно? Затем, чтобы помочь едва знакомой женщине узнать о судьбе своей пропавшей сестры? Или чтобы удовлетворить свое собственное любопытство? Он резко поднял глаза и встретился взглядом с Грегом Мерриллом.– Расскажите мне кое-что, Грег.– Пожалуйста, все, что угодно.– Фэрхейвен, Массачусетс, – продолжил Джон, наблюдая за реакцией Грега.Губы Меррилла тронула легкая улыбка, на щеках появились ямочки, но глаза его остались равнодушными, без тени каких-либо эмоций.– А, Спящая красавица, – протянул он.– Да, расскажите мне о ней.– Ну, я ведь уже рассказывал – разве нет? У вас ведь все записано и хранится вот в этой папке.– Расскажите еще раз, – требовательно попросил Джон и потом, увидев, что улыбка с лица Грега исчезла, как можно мягче, добавил: – Пожалуйста.– У меня очень чувствительная натура, Джон, – сказал Грег, и подбородок его задрожал. – Я не выношу, когда со мной разговаривают таким резким тоном.– Я знаю, Грег, простите меня, пожалуйста. Я просто хочу, чтобы вы еще раз рассказали мне эту историю – это важно.– Хорошо, – улыбка снова осветила лицо Меррилла, и он прикоснулся к Библии, словно ища в ней вдохновения для рассказа. – Так вот, я проезжал по этому городу на машине…«Он рассказывает об этом как о самом обыденном происшествии – как коммивояжер об одной из своих бесчисленных поездок», – подумал Джон.– …и мне захотелось в туалет. Я припарковал машину на стоянке позади прачечной самообслуживания, в районе небольшого торгового центра. Дом той девушки находился напротив автостоянки. Я случайно повернул голову назад… и увидел, как в ее спальне зажегся свет…Глаза Грега опять затуманились. Это всегда происходило с ним, когда он рассказывал о своих убийствах и нападениях, в том числе и несостоявшихся. Глаза его в такие минуты становились совершенно стеклянными, а губы сухими. Он рассказывал о своих преступлениях с такой страстью, с таким надрывом, словно говорил о безвозвратно потерянной любви всей своей жизни.– Почему тогда? Почему именно в тот момент во мне пробудилось это желание?.. Как я вам уже говорил, мне нужно было в туалет. Я подошел к кирпичной стене, потом обернулся… Если бы она не зажгла свет в своей спальне, если бы не было этих нескольких секунд, пока она задергивала занавески… – тонкие белые занавески, между которыми осталась узкая щель…Джон внимательно слушал. Он уже слышал эту историю из уст Меррилла, но его сердце снова кольнуло, как в первый раз. «Насколько все в жизни зависит от какой-нибудь совершенно незначительной случайности… Если бы эта мелочь не привлекла внимание Грега Меррилла, он бы спокойно уехал – и все».– Она была прелестна. Совсем юная, лет тринадцати-четырнадцати. Она еще не знала, что я ее выбрал, не знала, какую власть она имела надо мной в тот момент… Я перелез через забор, порвав джинсы о ржавые прутья, и подкрался к дому. Там лежала старая гребная шлюпка, я перевернул ее вверх дном и, взобравшись на нее, наблюдал за девушкой, пока она не легла спать.– Вас никто не заметил? – спросил Джон. Его рука по-прежнему лежала в кармане, сжимая фотографию Виллы.– Нет. Я был невидим и неуловим, как ночной ветер. И я безумно ее хотел. Я уже рисовал себе все в своем воображении… Даже решил, где спрятать ее – в большом каменном волноломе в Нью-Бедфорде. Неподалеку от пристани, откуда отходит теплоход на Виньярд…– Да, я знаю это место.– Но ничего не вышло, – сказал Грег, встряхнув головой, и застилавшая его глаза мутная пелена исчезла. – Окно оказалось закрыто, и ее отец был дома. Я услышал его голос, доносившийся изнутри.– Вас только это остановило?– Ну да. Что еще могло бы меня остановить?Джон провел пальцами по лежавшей в его кармане фотографии и невольно подумал: не было ли поблизости от того места автозаправки? Не Вилла ли спугнула в тот вечер Грега? В этом случае, после постигшей его неудачи с первой намеченной жертвой, он вполне мог переключиться и на случайно подвернувшуюся другую.– И что было дальше? Расскажите, пожалуйста, Грег.Меррилл пожал плечами:– Все на этом закончилось. Я не стал рисковать. Тогда я был еще не готов открыто заявить о себе, и мне вовсе не хотелось, чтобы меня схватил и избил какой-то грубый рыбак. Я хотел явиться людям по-другому, с высоко поднятой головой…– Понимаю, – заметил Джон и потом, посмотрев Грегу прямо в глаза, спросил: – Какое время года было тогда? Вы помните?Грег закрыл глаза, и ноздри его задрожали, втягивая воздух.– Весна. Весна в самом разгаре: я до сих пор помню тот запах цветов, который стоял в саду.– Так, значит, весна… Это мог быть апрель?– Возможно, – ответил Грег. – Потому что было еще довольно прохладно: девушка даже не оставила на ночь окно открытым, хотя в их доме точно не было кондиционера. Семья была явно не из богатых: скромный маленький домик… А шлюпка! Видели бы вы ту шлюпку, на которой я стоял у окна… – ее давно бы уже стоило выкинуть!– Все ясно, – сказал Джон, не переставая думать о Вилле: ведь она была в Фэрхейвене именно в это время, о чем свидетельствовала использованная ей здесь карта «Тексако».Наверху загудела лампа. Снова разложив все бумаги по папкам, Джон убрал их в свой коричневый кожаный портфель. В этот момент в комнату из-за закрытой двери просочился запах еды, и Грег отодвинул свой стул от стола, собираясь подняться. Он ел в своей камере, куда ему трижды в день приносили еду в одноразовой посуде.– Один момент, прошу вас, – промолвил Джон, стараясь говорить как можно спокойнее, но чувствуя, что пульс выходит из-под контроля; пальцы его опять сжали в кармане фотографию. – Последний вопрос, Грег.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109