Мара любила выкладывать что-нибудь из необычных материалов. Она шила маленькие одеяльца, маленькие подушечки, вешала вышивки на стену, вышивала закладки для книг. Но эта композиция доставила ей особую радость и гордость. Мэйв помогала ей замешать цемент, они вылили его в круг диаметром в один фут, и Мара вдавила во влажный цемент ракушки, морское стекло и большой доллар из песчаника. И тем не менее получилось красиво.– Здравствуйте, Мэйв, – раздался знакомый низкий голос, который последние несколько лет можно было услышать исключительно по телефону.Мэйв подскочила. Это был Эдвард, и в руках он держал небольшой блестящий голубой пакет. Он был по-прежнему высок, широкоплеч, уверен в себе. Поверх хаки на нем была рубашка навыпуск. Ни пояса, ни носков. Блестящие легкие кожаные туфли. Часы «Ролекс», те самые, что Мара купила ему на деньги, доставшиеся ей по наследству. При виде этих часов все внутри у Мэйв перевернулось, и ей пришлось буквально ухватиться за стену дома. Она взглянула в глаза Эдварду – и они тоже оставались прежними, с холодной черной искрой. Ледяными и в то же время жгучими. Самыми ненавистными глазами, которые ей приходилось видеть. Черные волосы зачесаны назад, и загар – от игры в гольф, а может быть, в нынешнем году это теннисный загар, а может быть, он приобрел яхту и стал яхтсменом.– Эдвард… Что тебя сюда привело? – спросила Мэйв с достаточной долей холодности, чтобы уберечь себя от возможного поцелуя в щеку.– Я был тут неподалеку по делу. Бизнес, – ответил он.– Неужто? В Хаббардз-Пойнт? – И она оглянулась вокруг; пляж, скалы, соленая вода, розы, тишь-гладь. – Какой тут бизнес?– Не в Хаббардз-Пойнт, конечно. В Блэк-Холл, Сильвер-Бэй и Хоторн. Во всех трех местах у меня есть клиенты.– Хороши твои успехи. Три захудалых городишки штата Коннектикут. Ты всегда знал, где есть перспективы. – Она чувствовала, как слова пылают у нее на языке. Во время расследования цитировали ее высказывание о нем как о хищнике, для которого Мара была не более чем дичь.– Мои дела действительно идут неплохо, – сказал он, в упор глядя на Мэйв, не в силах удержаться от того, чтобы не позлить ее. Все в нем было вызывающим. Мэйв знала, что достаточно надавить в нем на определенную кнопку, чтобы в считаные секунды он уже кипел от ярости. Но вместо этого она досчитала про себя до десяти и улыбнулась.– Твоя мать должна тобой гордиться, – сказала она. – Тем, что ты выбился в солидные люди.У него задрожала челюсть. Ба, да он весь как на ладони. Мэйв буквально видела, как начинает раскручиваться маховик. Интересно, что он сейчас сделает: засунет ее между планками оконного переплета или продолжит ломать комедию на тему Лиги плюща? Лига плюща – восемь старейших и наиболее привилегированных колледжей и университетов в штатах Атлантического побережья США; по английской традиции, стены этих учебных заведений увиты плющом.

Мэйв не уставала повторять, что это настоящая комедия в полном смысле этого слова. Потому что Мара обнаружила, что все его байки о Гарварде и Бизнес-Скул в Колумбии – полная ложь от начала до конца. Жаль, что для его профессии биржевого брокера это вранье, подлог ничего не значили. Что за это его нельзя дисквалифицировать, или объявить недействительными его сделки, или еще что-нибудь в этом роде.– И она мною гордится, – ответил он.– Ну, как же иначе. И твоя новая жена, наверное, тоже. – И тут же подумала о том, что ей рассказал Патрик о крахе этого супружества. Эдвард вздрогнул.– Как вы здесь поживаете? – спросил он, не пожелав заглатывать наживку.Мэйв нежно улыбнулась и не ответила. Он немного подождал. Но когда понял, что ответа не дождаться, резко тряхнул головой, словно ни о чем и не спрашивал. Они постояли молча в ожидании, кто следующий вбросит шайбу.Как он посмел явиться сюда? На то место, где Мару видели в последний раз. Мэйв почувствовала, как ее внимание невольно скользнуло через двор и сосредоточилось на единственной ровной площадке, где можно было поставить тент, – там, где кончались ее владения и начинались владения Клары. Ровно одиннадцать лет назад на свадьбу Мары и Эдварда здесь натянули тент в желто-белую полосу. Под ним на бледно-желтых скатертях накрыли столы, расставили белые деревянные стулья и вазы с розами и прочими цветами из садов Мэйв и Клары. Здесь же разместился струнный квартет.На свадьбе был весь Хаббардз-Пойнт, все друзья детства Мары: Бей Маккабе, Тара О'Тул, Дана и Лили Андерхилл и все остальные теперь уже повзрослевшие дети. Мэйв пригласила гостей из школы – бывших учителей и старого директора. Из Чикаго прилетела подруга Мары по комнате в Коннектикут-колледж, пришли также друзья сына и невестки. Пришла Эйда фон Лихен, сестра Джонни Мура, а его дочь Стиви, у которой Мара когда-то брала уроки по искусству, прочла стихотворение из любовной лирики Джонни.Со стороны Эдварда набралось мало народу. Это был сигнал опасности, теперь-то Мэйв понимала. Но тогда она просто пожалела его. У его сестры не нашлось времени; мать лежала с воспалением легких; деньги, посланные ему Эдвардом на авиабилет, отец потратил на выпивку. Это очень опечалило Мару, и она изо всех сил старалась сделать так, чтобы каждый из ее друзей и друзей Мэйв отнеслись к нему с предельным участием и любовью.Все эти мысли щелкали теперь в мозгу Мэйв, между тем как она пристально глядела на Эдварда. Пальцы так и чесались от желания выцарапать ему глаза. До исчезновения Мары она даже не подозревала, что способна на настоящую, страстную ненависть. На девятом месяце беременности ее родная, любимая девочка бесследно исчезла с лица земли…– Давай прекратим любезничать, а?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101