По утрам над скалами и соснами парила легкая дымка, чтобы вскоре рассеяться. Все было пронизано солнечным светом, с моря уже не дул бриз. Джессика ходила в шортах, надетых поверх купальника, но, вместо того чтобы идти купаться, она усердно трудилась.В одной руке она держала пеньковую торбу, другой собирала с земли сосновую хвою. Это была утомительная работа: пальцы были исколоты острыми иголками, но она не сдавалась. Согнувшись в три погибели, она ходила позади дома, прочесывая каждый дюйм. На опавшие листья и ветки она не обращала внимания и внимательно подбирала только длинные иглы белых сосен.Иногда ей попадалась короткая еловая или тсуговая Тсуга – американское хвойное дерево.

хвоя. Подобно соснам, это тоже были очень красивые деревья. Она находила много сосновых шишек, иногда совсем крошечных, как игрушечные ульевые печи. Шишки тсуги были ровные и аккуратные, и чешуйки прилегали одна к другой, как у плотных розовых бутонов. Найдя такую шишечку, Джессика опускала ее в другую торбу, перекинутую через плечо. Шишки белой сосны были длиннее, и их кончики, словно изморозь, покрывала серебристая смола. но такие шишки Джессика не собирала.По мере того как девочка прочесывала участок позади дома и низкорослую опушку скалистого леса, она думала о Роуз. Что сейчас делает ее лучшая подруга? Лучше ли ей? Вчера вечером одна из вышивальщиц звонила маме и Джессика слышала их разговор. Смысл его заключался в следующем: Роуз держится молодцом. Это, по-видимому, означало, что ей не хуже, но вместе с тем, однако, и не лучше. А потом Джессика видела, как мама зашла в Интернете на сайт доктора Хопкинса и что-то долго и озабоченно выясняла, о чем свидетельствовала глубокая тревожная морщина у нее на лбу.Джессика пыталась уговорить себя, что зачастую то, что говорят взрослые, не представляет важности. Она трудилась ради Роуз. Спина болела, пальцы саднило, но ее это не заботило. В Бостоне она посещала католическую школу, и монахини рассказывали детям о святой Агнессе и святой Агате, и еще о Жанне д'Арк – все эти совсем еще юные девушки пострадали во имя Бога. Ей вспомнились страшные истории о власяницах, о ложе, утыканном гвоздями, и об усекновении голов. Поначалу Джессике все это казалось чем-то неубедительным, неправильным и непонятным. Особенно власяницы. Ей никак не удавалось представить, что же это за вещь такая? Наверное, на вид она вроде шубы, а на самом деле – рубашка.Но потом девочка задумалась: может быть, в мученичестве все же есть какой-то смысл. Только не в усекновении головы, а в чем-то другом. И вечно у этих святых проблемы с демонами. Одна ирландская монахиня, сестра Игнасия, прямо-таки запугала детей до смерти рассказами о дьяволе. «Люцифер воплотился на этой земле, – бывало, говорила она своим скрипучим уиклоуским Уиклоу – графство и город в Ирландии.

акцентом. – Он так же реален, как я и вы. Мы сталкиваемся с ним ежедневно и должны сражаться, чтобы изгнать его из нашей жизни!»Джессика тогда поверила сестре Игнасии и призадумалась: что, если бы она сама пожелала добровольно пострадать или чем-то пожертвовать, а вдруг тогда ей удалось бы выгнать из дома Теда?В течение недели она пыталась не есть пирожных с корицей. Но Тед как был, так и оставался в доме, не выказывая при этом никаких признаков шевеления. Тогда Джессика решилась на то, чтобы пожертвовать пудингом во время школьного обеда. Еще она стала носить туфли, из которых выросла и которые жали ей в пальцах. Еще она стояла на коленях на голом деревянном полу до тех пор, пока не начинали ныть не только колени, но и бедра и позвоночник. Гвоздей в кровать она не вбивала, но однажды ночью попробовала поспать в ванной. Ее обнаружила там мама и решила, что у девочки приступ лунатизма. Она быстро, чтобы не увидел Тед, перенесла Джессику назад в кровать. Тед не любил ничего необычного. И желание Джессики поспать в ванной воспринял бы как личную пощечину. Поднял бы крик, а может быть, наоборот, замолк – с этими ледяными, злыми глазами. Джессике казалось, что она слышит его шипение: «Ты что, хочешь навредить мне таким образом?»Перестаравшись с ванной и так и не утыкав постель гвоздями, она решила хотя бы поменять простыни – отказаться от мягких розовых с белыми барашками и спать на жестких, шершавых, которые мама как-то раз случайно купила на распродаже. Коже было очень неприятно. Еще она колола булавками ноги. И испытывала какое-то злобное удовольствие, видя маленькие кровавые точки на дешевых простынях. Мама думала, что дочку искусали москиты.Джессика так никогда и не узнала, сработало ли ее мученичество хоть в какой-то мере, но Тед так и не ушел из дома. И Тэлли это тоже не помогло. Но в ту ночь мама решила, что с них достаточно. Когда Тед поддал ногой щенка и убил его, мама под покровом ночи упаковала вещи, погрузила их в машину, и они с дочерью уехали куда глаза глядят.Собирая хвою, Джессика немного задержалась возле плоского камня, где на прошлой неделе видела маленькую змейку, которая грелась на солнышке. Змейка разинула розовую пасть и зашипела на нее, и, несмотря на то что она была совсем маленькая, ее присутствие напомнило Джессике Теда, заставив содрогнуться.Джессике почему-то хотелось снова увидеть змею на камне. Она взяла бы и босая наступила бы на нее, как Дева Мария, и прикончила бы насмерть. Ей хотелось разделаться со всеми на свете змеями, и демонами, и злыми волшебниками, и Тедами разом, чтобы только Роуз поправилась. Это был единственный способ что-то изменить.Она медленно шла по сосновому лесу и собирала хвою. Руки саднило, спина ныла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101