Говоря эти слова, он смотрел прямо на Роуз; она увидела искорку в его глазах и оттого улыбнулась, хотя треск пропеллера немного пугал ее. Доктор Нил знал, о чем думает Роуз. Она верила, что все будет хорошо.– Не волнуйся, Роуз, – сказала мама. – О тебе позаботятся, а я постараюсь как можно скорее попасть на место.Роуз кивнула и широко улыбнулась, обнажив зубки, так, чтобы мама запомнила эту улыбку. Затем она подняла кулачки большими пальцами вверх – так она поступала всегда, когда ее везли на операцию. Мама ответила ей таким же жестом и так же ободряюще улыбнулась.– Счастливо, Роуз! Мы тебя любим! – закричали Джессика и ее мама, а с ними и все мастерицы «Нанук». Роуз на лицо снова опустили кислородную маску, поэтому она не сумела ответить. Доктор Нил возвышался рядом с мамой – как башня, как гора, подумала Роуз. Прочный, стойкий, как скала. Ей нравился такой образ, и она снова улыбнулась.Дальше все происходило с невероятной скоростью.Роуз поместили в вертолет и убедились, что носилки хорошо укреплены; медсестра закрепила ей на руке манжету аппарата для измерения давления, а сама надела стетоскоп. Пилот включил радиосвязь. Связались с больницей. Роуз уже много раз проходила это. Наземная команда захлопнула дверцу вертолета, и, не имея больше возможности видеть маму, Роуз закрыла глаза.Вид у мамы был очень взволнованный, и Роуз знала причину: маме кажется, что Роуз страшно. Но страшно вовсе не было. У нее получился чудесный день рождения, только она устала. А тот страх, который мама прочла в ее глазах, был вызван тревогой за нее – за маму. Она так много трудилась у себя в лавке, так старалась, чтобы дочь всегда чувствовала себя счастливой и по возможности здоровой.Вертолет начал набирать высоту, прямо вертикально, и у Роуз захолонуло сердце, словно он так и должен был все время оставаться на земле, а мама, доктор Нил и все остальные – стоять рядом. Роуз сжала кулачки и стала думать о маме.Она знала, что в той же мере, в какой она готова оставаться на земле, мамино сердце поднималось в воздух вместе с вертолетом. Роуз чувствовала это, словно держала мамино сердце в ладонях. Она тревожилась о маминой тревоге. Всегда, когда Роуз думала о своей болезни, она волновалась не о себе – о маме.Вот у мамы Джессики дочка здорова – ну почему же не у ее мамы? Роуз вспомнила, как несколько дней назад дразнила Джессику, сочиняя про злого волшебника, который живет в горах. При одной мысли о нем у нее кольнуло сердце. Льдинка, острая, как игла.Она вспомнила сказки, которые в детстве ей читала мама. О злом волшебнике, который насылал на людей злые чары. Но в ее болезни виноват не он, решила Роуз. Наверное, она сделала что-то плохое. Когда была совсем еще младенцем или же постарше, но тоже очень маленькой. Что-то, что навсегда лишило ее отца, хотя мама об этом никогда ничего не говорила. Вот оттого у нее разбито сердце, а вместо папы – злой колдун.Мысли путались. Она вдыхала кислород, глядя в незнакомые глаза медсестры. Когда у нее случались приступы, она никогда не могла понять, что происходит по-настоящему, а что нет, что сон, а что правда.Злой колдун – это выдумка; мама ругала Роуз, когда та пугала им Джессику. А почему же Роуз кажется, что он существует? Вместо доброго папы?Она заставляла себя глубоко дышать и думать о маме. Хорошо бы она поправилась, тогда маме нечего было бы беспокоиться. Они все делали бы вместе – играли бы, бегали, думали, как провести Рождество, не заботясь о том, что придется снова ложиться в больницу, делать операцию… Самочувствие Роуз держало все и всех в подвешенном состоянии. Как на вертолете.Это не сон, это правда. Не дьявольские крылья несут ее в горы в пещеру злого волшебника. Ее не похитили, никто никого не посылал на ее поиски. Нет, нет. Она не давала себе провалиться в сон, она понимала, что и как происходит "в действительности. Мерный стрекот вертолета успокаивал ее и придавал сил.«Правда, правда, не сон, – говорила она себе. – Меня везут в больницу, чтобы вылечить. Но пока еще мы в воздухе».На минуту она снова оказалась на празднике дня рождения, увидела Нэнни, смеялась с подругами; потом опять очутилась в вертолете, с незнакомкой, которая прослушивала ее сердце и старалась улыбаться; они летят в Мельбурн…В воздухе. Роуз была в воздухе, но сердцем пребывала на земле, с мамой. Все это правда, все правда, не сон… *** Лили словно оцепенела и двигалась машинально. Энн и Марлена собрали подарки Роуз, уложили в коробку праздничный пирог и свечки, которые так и не успели ни зажечь, ни задуть, и обещали отвезти все это домой к Лили. Она бессознательно уловила смысл того, что говорила Энн: та намеревалась сунуть пирог в гостиничный холодильник и сохранить его вплоть до возвращения Роуз в Кейп-Хок.Лили понимала, что должна съездить домой, чтобы собрать чемодан. По опыту она знала, что поездки в больницу, как правило, затягивались на больший срок, нежели предполагалось, и ей понадобится зубная щетка, книга, чтобы что-то почитать, и несколько смен одежды. Но заезжать домой не было времени. Нужно было арендовать машину прямо здесь, в Порт-Блэз, и срочно выезжать в больницу в Мельбурн.– Хочешь, я поеду с тобой? – спросила Мариса.– Нет, не нужно. А на корабле ты действовала просто превосходно. Огромное спасибо, – ответила Лили.Они попрощались за руку, глядя друг другу в глаза. Лили показалось, что во взгляде Марисы что-то ожило по сравнению с прежним выражением, словно, оказывая помощь Роуз, она заново обрела какую-то глубинную часть своей души, надолго потерянную в горячке бегства.– Я мало что знаю о больнице в Мельбурне, – сказала Мариса, – ведь я в этих краях новичок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101