Воздух был прохладным, поэтому Роуз надела легкий свитер. Она закатала рукава и штанины джинсов, и Лайаму очень нравилось наблюдать за Роуз, когда она беззаботно и уверенно ходила босиком по прибрежным камням в этот летний вечер.
— Конечно, — ответил он. — Все, что нам нужно, — это лодка и пара котелков.
— А мы можем взять лодку? — радостно воскликнула Роуз.
— Если мама разрешит.
Они набрали несколько мидий, чтобы приготовить их вместе с омарами. Лайам не мог удержаться и начал учить Роуз латинским названиям всех морских животных и растений, готовя ее к будущей карьере в океанографии: омары — homarus americanus, голубые мидии — mytilus edulis. Они осмотрели поверхность бухты, ища Нэнни, хотя было еще рановато для ее появления. Убедившись, что ее еще нет, они стали карабкаться наверх по камням в свой двор.
Когда они повернули за угол дома, Лайам увидел Эдварда. Он сразу узнал эту крепкую, мускулистую фигуру, напряженную улыбку, блестящие зеленые глаза, хотя и видел его лишь мельком, когда тот появился в Род-Айленде.
Лайам держал под мышкой тяжелый котелок с водой. Он хотел схватить Роуз, чтобы загородить ее своей спиной. Но не успел, и она вышла прямо навстречу Эдварду. Лайаму показалось, что на нее несется огромный тяжелый грузовик, хотя это был лишь мужчина, выходивший из своего «ягуара».
— Роуз, — произнес он тихо.
Казалось, ее парализовал вид человека, спустившегося по каменным ступенькам и остановившегося у «колодца желаний».
Улыбаясь ей, Эдвард присел на корточки. Он смотрел только на Роуз. Поставив на землю котелок, Лайам схватил Роуз за руку и рывком притянул к себе. Это было инстинктивное движение — будто он оттащил ее от змеи. Она взглянула на него с удивлением. Сердце Лайама бешено колотилось, он не спускал глаз с Эдварда, хотя заметил, что девочка была шокирована его грубостью.
— Иди в дом, — приказал он ей. Лайам знал, что его голос прозвучал слишком резко, но сейчас ему было не до нежностей. Он подтолкнул Роуз к двери, потом встал между ней и Эдвардом.
— Моя дочь, — сказал Эдвард, посмотрев Лайаму прямо в глаза. — Это моя дочь, так ведь? Мой ребенок. Она похожа на меня. Я бы узнал ее где угодно.
— Вам нечего здесь делать, — проговорил Лайам.
— Неужели? Мы с ее матерью поженились прямо здесь, в этом дворе. А кто вы такой?
— Лайам Нилл, — ответил Лайам, чувствуя, как в нем все закипает. Он возвышался над Эдвардом Хантером, стоя между ним и домом и страстно желая, чтобы Эдвард попробовал шагнуть мимо него.
— Это мой ребенок, — заявил Эдвард. — И у меня на нее все права. Уйдите с моей дороги.
— Вы здесь не нужны, — сказал Лайам.
В его голосе послышалась ярость. Он стал ихтиологом, потому что акула убила его брата, а сейчас, стоя перед Эдвардом Хантером, он чувствовал первобытную ненависть к хищникам всех видов.
— Лайам!
Позади него хлопнула дверь, и Лили встала рядом с ним. Лайам с ненавистью смотрел на Эдварда. Он жаждал, чтобы между ним и Эдвардом произошла драка, но слишком уважал Лили и не хотел, чтобы она осталась в стороне. Это была ее битва, только ее. Но Эдвард должен был знать, что, если он собирается противостоять Лили, ему придется противостоять и Лайаму.
— Мара, ты лгунья! — воскликнул Эдвард. — Тебе известно, что из-за тебя мне пришлось пройти через ад! Я был под следствием, меня подозревали в убийстве! Ты хоть представляешь себе, что это такое? Это был кошмар! И ты лгала о нашем ребенке! Это моя дочь. У нее мое лицо, мои глаза. Она моя.
— Она не твоя! — жестко парировала Лили. — Она не принадлежит ни тебе, ни кому-либо еще. Она своя собственная, прекрасная и правдивая, и с тобой ее ничего не связывает.
— У нее моя кровь!
— Как ты посмел прийти сюда? — спросила Лили холодным и спокойным голосом. — После всего, что ты мне сделал? Твой спектакль может подействовать на людей, которые еще не знают тебя. Но не здесь и не со мной. Я вижу тебя насквозь.
— Ты сошла с ума. Я был тебе замечательным мужем. Спроси кого хочешь. Ты не имеешь права отнимать у меня моего ребенка. Она моя! И я собираюсь вернуть ее, клянусь тебе. Я собираюсь вернуть то, что принадлежит мне!
— Вы слышали, что сказала Лили? — спросил Лайам. — Она только что сказала вам, что ребенок вам не принадлежит. Улавливаете эту мысль? Люди вам не принадлежат. Лили не хочет иметь с вами никакого дела. Уходите немедленно.
— Однорукое чудо, — ухмыляясь, буркнул Эдвард
«Мерзавец», — подумал Лайам. Он понял — в этом высказывании весь Эдвард Хантер. Он уже видел сверкающие зеленые глаза Эдварда, слышал его собственнические заявления о том, что Роуз принадлежит ему, видел его высокомерие и агрессивность, проявившиеся уже в том, что он вообще здесь появился. Но именно это коротенькое замечание, эти жестокие слова, сказанные как бы мимоходом, наконец полностью раскрыли Лайаму глаза на то, что представляет собой этот человек.
— Не смей его трогать! — крикнула Лили, ее показное спокойствие испарилось. — Лайам — самый прекрасный человек на свете. Он любит мою дочь! Нашу дочь.
Лили глянула на Лайама в полной панике, заставив тяжело биться его сердце. Он понял, что она хотела, чтобы ее слова были правдой, что она наконец приняла его отношение к ним обеим, что он всегда любил Роуз, как собственную дочь.
— Что? — спросил Эдвард. — Она его дочь?
Лили так трясло от волнения, что у нее не было сил ответить. Лайам обнял ее, пытаясь успокоить. Солнце клонилось к закату, и в его оранжевых лучах все розы в саду, казалось, пылали в огне.
— Я тебе не верю, — крикнул Эдвард. — Она похожа на меня. И у нее подходящий возраст. Клянусь богом, я отберу ее у тебя. Ты еще пожалеешь об этом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99