Ничего подобного, остановил ее голос безжалостной честности. Ты просто плохо воспитана и плохо себя ведешь. Георгос прав. Леонидасу сегодня было бы стыдно.Она чуть не заплакала при этой мысли. Леонидас, добрый, нежный, ласковый Леонидас! Господи, как же его не хватает!Но не в постели, как могли вообразить обитатели этого дома, с горечью подумала она. Теперь, по прошествии времени, единственный опыт интимных отношений с ним вспоминался как нечто крайне неудачное и незначительное. Да и могло ли быть иначе? Она – девственница, а он – расстроен и нездоров. Не хватало ей другого – привычного общения с Леонидасом, их бесед до глубокой ночи, совместного слушания музыки. Самого его присутствия, спокойного и сосредоточенного, благотворно действовавшего на нее всякий раз, когда подступали тревога и беспокойство.Прежде всего их отношения представляли собой единение душ, а не единение плоти. Возможно, со временем и при других обстоятельствах и физическая сторона их связи наладилась бы. Тогда она отмела в сторону свои огорчения по поводу того, что первый опыт телесной связи оказался таким коротким и болезненным. Будут и другие ночи, сказала она себе. В следующий раз все будет иначе.Но не было ни других ночей, ни следующего раза...Внезапно опомнившись, Иви с изумлением обнаружила, что стоит посреди, спальни и комкает уже совершенно изуродованную шляпку. Да что с ней происходит? Она словно готовый взорваться вулкан. Никогда такого с ней не было. То она при всех закатила пощечину Георгосу, теперь отыгралась на шляпке. Пришлось крепко прикусить нижнюю губу – ее распирало страстное желание заорать во все горло.Вкус собственной крови заставил ее опомниться.Приступ бешенства сменился жгучим стыдом. Что бы подумал о ней Леонидас? Надо немедленно успокоиться, сейчас же, сию же секунду. Она замужняя женщина, будущая мать, а не вздорный, непослушный ребенок.В памяти всплыли слова Георгоса насчет детских выходок – они-то и разъярили ее своей точностью. Она ему еще покажет! С этого момента она станет спокойной и зрелой женщиной, образчиком самообладания. И никаких вспышек гнева, никаких девичьих красок на щеках! И никакого дурацкого заикания! * * * Несколько минут спустя по лестнице спускалась совсем другая Иви – собранная, спокойная, лицо ухоженное, густые темные волны роскошных волос прихвачены гребнями. Она спускалась, ступенька за ступенькой, сосредоточившись на своем новом состоянии, пока нога ее не ступила на персидский ковер холла и проблема появления в гостиной не стала неотвратимо близкой. Тут ее самообладание дало заметную трещину.Что все думают о том ужасном представлении, которое она устроила? Наверняка оно вызвало недоумение и мысли о том, что же бедный Леонидас нашел в этой истеричной глупышке? Скорее всего, жалеют Георгоса, заимевшего нежеланную жену и чужого ребенка. Иви даже застонала от своих мучительных предположений. Ну почему Георгос не позволил ей остаться наверху? Мог бы сказать, что у нее разболелась голова. Эмилия принесла бы ей поднос с едой. Господи, почему ей не дано походить на Риту, которая умеет владеть собой в любой ситуации, не волнуясь, что подумают другие, в том числе ее босс.Иви готова была силой передвигать ноги через холл к гостиной. Когда она осторожно – слава тебе, Господи! – вошла в открытую дверь, на нее никто не обратил внимания.Сидя на шелковой парчовой кушетке, Рита прихлебывала шерри и болтала с Алис. Георгос и Янис с бокалами виски стояли у камина, Эмилия хлопотала у буфета.Она нервно кашлянула, и все посмотрели на нее, перестав делать то, что делали. Она застыла под любопытными взглядами, не в силах сделать ни шагу. Установилось неловкое молчание, и она уже решила покинуть поле боя, когда Георгос подошел к ней, удерживая ее взглядом и не давая двинуться с места.– Тебе уже получше? – осведомился он в своей обычной хладнокровной манере.Иви с радостью отметила, что красный отпечаток на его щеке исчез.– Я в полном порядке, спасибо. – Получилось несколько зажато, но, слава Богу, без всякого заикания. Она облегченно вздохнула. Может, удастся пережить и следующие несколько минут.– Вот и хорошо. Тогда пойдем, я налью тебе выпить. – Взяв за руку, он повел ее по гостиной.Вел он ее странно нежно, ничто не напоминало ту жесткую хватку, что была там, наверху. И все же ее сердце отчаянно забилось. Нервы, решила Иви. Она не хотела допустить, что это обычный страх. Ну с чего бы ей бояться Георгоса? Нелепая мысль. Страх следует оставить для врагов, а он ей совсем не враг. И она его вовсе не ненавидит. Просто некоторое время так думала глупенькая девчонка, еще жившая в ней.И не хочет она, чтобы кто-то думал, будто она его ненавидит. Внезапно решившись, Иви остановилась, выдернула свою руку и повернулась ко всем лицом.– Я... я хочу вам сказать, – начала она в сильном волнении. – Я... мне... очень неловко за ту сцену, что здесь произошла. И... и за то, что я ударила Георгоса. Я прошу извинения. Нет, Георгос, позволь мне. – Она заупрямилась, когда он, скорчив гримасу, собрался ее прервать. – Я должна это сказать.Еще раз глубоко вздохнув, она продолжила спокойно и рассудительно:– Я была совсем не права, поступая так, как поступила. Должно быть, поведение Леонидаса в твоих глазах действительно выглядело немного безответственным, и можно понять, почему ты рассердился на него. Не думаю, чтобы многие братья сделали бы то, что сделал сегодня ты. – На глаза навернулись слезы, но она сдержалась. – Я уверена, Леонидас хотел бы, чтобы я тебе помогала, а не... не прибавляла трудностей в жизни. Я... у меня такое чувство, будто я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44