Твоя очередь тоже придет, так что сотри саркастическую ухмылку со своего лица.— Нет уж, спасибо, — парировал Чарльз. — Достаточно посмотреть на тебя.— Думаешь, я этого хотел? Это случилось само собой. Приехала Эбби… и вот я уже стою перед ней как побитая собака.Чарльз рассмеялся.— Как же так получилось, брат, что мы дожили до тридцати трех и тридцати пяти лет — и ни разу не влюблялись?— И гордились этим, не правда ли? — Сойеру тоже показалось это забавным. — Для меня все кончилось. Когда я встретил Эбби, то сразу почувствовал себя сосунком. И всячески старался от нее избавиться.— Что же заставило ее решиться уехать?— Ты имеешь в виду — кроме моего предложения жениться на ней? Чарльз опять рассмеялся.— Так вот чем ты ее напугал.— Черт подери, мне не до смеха! Может, я не произнес красивых слов, не сказал, что ангелы улыбались, когда она появилась на свет, но я же предложил жениться на ней. — Он остановился, потом с сожалением проговорил:— Наверное, надо было обставить это чуть романтичнее…— Что же ты ей сказал?— Ну… — Сойер попытался вспомнить их первый разговор. — Точно не помню. Мы были у Бена, вокруг масса народу, ну, я подошел к ней и сказал, что мне не кажется удачной ее идея выйти замуж за Пита, да и за всех остальных, кто сделал ей предложение.— То есть другие тоже делали ей предложение?— Да. — Пальцы Сойера так сжались, что грозили сломать руль. — Кроме Пита, думаю, Ральф мог просить ее тоже.— Итак, ты стоял рядом с ней у Бена…— Правильно. Мы встречали Элисон Рейнолдс. Ну, в общем, я сказал Эбби, что, если ей так уж приспичило замуж, я сам могу жениться на ней.— Так вот как это было, — удивительно спокойным голосом произнес Чарльз. Сойер кивнул.— Ты не спрашиваешь моего совета, но я его все-таки тебе дам. Я бы на твоем месте попросил снова, но наговорил бы побольше нежных слов, которые ты так не любишь.— Не знаю, смогу ли, — печально признался Сойер.— А у тебя что, есть выбор? — спросил Чарльз.— Не знаю. Просто не знаю.Отвезя брата, Сойер вернулся домой, навестил собаку и, поговорив с ней минутку, вошел в дом. Там было тихо и пусто. Налив себе выпить, он пошел в спальню и долго и внимательно вглядывался в фотографию родителей, стоявшую на комоде.Впереди была длинная-предлинная ночь. Лежа на спине и закинув руки за голову, Сойер смотрел в потолок, пытаясь решить, что же ему теперь делать.Он сказал брату правду. Когда Эбби уедет, она увезет с собой его сердце. Он должен объяснить это ей. Но он не знал, как это сделать.Сойер никогда не отличался красноречием. Каждый раз, когда он открывал рот, все шло кувырком. Но ведь должен же быть какой-то способ доказать Эбби, что он ее любит!В эту ночь Сойер почти не спал.К шести утра он был уже одет и, сидя на кухне за кофе, обдумывал план действий.Подождав до восьми, Сойер собрал нужные ему вещи и направился к дому Кристиана.Не успел он подойти к двери, как Эбби открыла ее. На ней был прелестный розовый свитер и джинсы. Никогда еще она не выглядела такой красивой.— Доброе утро, — сказала Эбби, и он вдруг увидел, какая она бледная. Бледная и несчастная. Такая же несчастная, как и он.— Привет. Я знаю, ты занята сборами, но я не отниму у тебя много времени. Я кое-что принес для Скотта и Сьюзен, — пробормотал он, — и для тебя.— Дети еще спят.— Это не имеет значения. Я отдам тебе, а ты передашь им.— Сойер, я все обдумала, и нам действительно незачем…— Мы можем присесть на минутку? — Сойер подвинулся к качелям.Эбби вздохнула и уселась на краешек. Ему показалось, что она предпочла бы избежать этого последнего разговора, и он не винил ее в этом.Они сели, каждый на свой край, как будто были совершенно незнакомы. Он протянул ей конверт.— Это бумаги Игла. Я отдаю его Скотту, так ему будет легче уехать. Когда вы устроитесь, дайте знать, и я переправлю его вам.— Но это твой пес.Сойер печально улыбнулся и не стал рассказывать, как трудно вырастить настоящую лайку.— Они любят друг друга.— Но, Сойер…— Пожалуйста, Эбби, позволь мне сделать хотя бы это.Она хотела возразить, но потом прикусила губу и кивнула.— Сьюзен — прелестная девочка, — продолжал Сойер. — Я долго не мог решить, что же ей подарить. — Сойер полез в карман рубашки и вынул массивный золотой медальон в форме сердца. — Вот это принадлежало моей бабушке. — Он с трудом открыл крышку. — Внутри портрет Эмили — дочери, которую она потеряла и никогда не нашла. Она отдала его мне незадолго до своей смерти. Мне бы хотелось, чтобы ты хранила его, пока Сьюзен не станет достаточно взрослой, чтобы носить его.Глаза Эбби наполнились слезами, когда он положил медальон и цепочку ей в руку.— Сойер, я… не знаю, что сказать. Сердце у него защемило.— У меня нет другого способа показать тебе, как я люблю тебя и твоих детей.Он встал и из карманов брюк достал конверт с двумя стеклянными шариками, заколкой и несколькими свернутыми листочками бумаги. Потом снова сел и достал из кармана рубашки еще один конверт.— Последнее, что у меня есть, — для тебя. — Сначала он протянул ей заколку. — В шестнадцать лет она спасла мне жизнь. Это длинная и запутанная история, которую я не стану рассказывать, но я летел совсем один, зимой, и у меня были неполадки с двигателем. Пришлось сделать незапланированную посадку. Эта заколка валялась на полу в самолете. С ее помощью я смог все наладить, взлететь и вернуться домой. Если бы не она, я замерз бы насмерть. С тех пор я храню ее. — Он аккуратно отложил заколку в сторону.Эбби улыбнулась.— Эти шарики я очень любил в детстве. Я учился лучше всех, и мама специально заказала их по каталогу.Эбби взяла в руку стеклянные шарики. Он вручил ей сложенные листочки бумаги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46