Она слышала, как сердца их бились в унисон.
То, что произошло между ними, было слишком замечательно, чтобы у них нашлись сейчас какие-либо слова. Но даже в момент взаимного восторга она не забывала о своей боли. Нельзя позволять этой страсти разгореться. И раньше, и теперь их связь невозможна. Теперь больше, чем когда-либо. Завтра скажу ему об этом, подумала она в отчаянии. Завтра, когда мы оба будем способны рассуждать более спокойно.
А в ту ночь он несколько раз будил ее, и они любили друг друга. Казалось, что, как только он познал счастье обладания, он не мог насытиться ею. Наконец, незадолго перед рассветом, он позволил ей заснуть – глубоким сном без сновидений.
На следующее утро она проснулась первой. В доме стояла мертвая тишина, хотя наверняка было уже поздно. Это могло означать, что Мелани тоже еще не встала. За окном капли дождя падали с деревьев. Пересмешник поднял шум в кустах – видно, Саманта вышла на охоту.
Джини лежала в полутьме спальни, мысли ее блуждали, перемежаясь забытыми чувствами.
Да, та страстная женщина, испытывавшая прошедшей ночью пылкий, темный, бесстыдный восторг, принадлежала только Джордану, как бы она ни хотела убедить себя в обратном. Теперь ей стало это совершенно ясно.
Бархатно-черная ночь и часы любви пронеслись, точно сон, но заставили ее понять, что, несмотря на все ее попытки притвориться безразличной, она никогда не переставала любить Джордана. Он опять владел ее телом, как все эти годы владел ее душой и сердцем.
Свернувшись калачиком, она лежала в полусне, прижавшись к нему и ощущая тепло мужского тела, и смотрела, как сквозь полоски жалюзи в комнату пробивается свет. Гроза, разразившаяся прошлой ночью, прошла, но в воздухе остался аромат свежести.
Каким счастьем было бы лежать в его объятиях и смотреть, как он спит, – если бы она не боялась его пробуждения.
Она кусала распухшие от поцелуев губы, а мысли плутали в воспоминаниях о бурной ночи. Он любил ее как безумный! У нее вспыхнуло лицо, когда она вспомнила мгновения перед рассветом: его руки гладили и сжимали ее, а губы скользили по самым чувствительным местам ее тела. Он прижимался колючей щекой к ее животу, а потом между бедрами. Ее приводила в восторг эта интимная ласка, так когда-то она наслаждалась экстазом, в который он приходил оттого, что доставляет ей удовольствие.
Она опять познавала красоту в ощущении прикосновений, красоту соединения мужчины и женщины, способную связать глубже, чем любая другая красота, даже тайная, подсознательная красота душевных движений.
Мысль отказаться от него, потерять его невыносима. И все же выбора у нее нет.
Солнечные лучи теперь были выше, золотистым сверкающим светом они заливали темное, усталое лицо Джордана.
Он тихо застонал, и она теснее прижалась к нему, стараясь слиться с ним. Когда он открыл глаза и увидел ее, то сонно улыбнулся, словно для него это было естественно – проснуться рядом с ней в постели. Он опять закрыл глаза, но его пальцы пробежали по ее напряженным соскам, и она задохнулась. Джини прислушивалась к его учащенному дыханию, а руки Джордана продолжали свое путешествие по затвердевшим возвышениям таких желанных холмов.
Она попыталась сопротивляться сладкому возбуждению, которое пробуждали его ласки.
– Джордан, не надо.
– Но, любимая, твое тело говорит, что надо, – прошептал он, поддразнивая.
Это все из-за того, что проснуться и обнаружить его в своей постели казалось таким волнующе правильным, справедливым, даже если и было совсем неправильным. И сам собой возник незваный вопрос: а может быть, для Джордана Джекса обычное дело просыпаться каждый раз в объятиях незнакомой женщины, с которой он занимался любовью накануне? То есть она, конечно, для него не незнакомая. Но в чем-то и незнакомая…
Джини прервала себя. Какое это имеет значение, если она решила больше не иметь с ним ничего общего? Прошлой ночью он практически навязал ей себя. Ведь это она тогда ушла от него и потребовала развода. Если за эти годы у него были другие женщины, многие из них знаменитости и красавицы, ведь именно этого она и хотела, не так ли?
И все же она не переставая думала: что он чувствует к ней теперь, когда они опять вместе? Значит ли для него что-нибудь прошлая ночь? Или он желал ее все эти годы потому, что считал мертвой? А может быть, у него развился комплекс, когда она оставила его? И теперь, когда он ее заполучил, он может не захотеть ее вновь.
Прекрати! Все это не имеет никакого значения. После сегодняшней встречи у нас не будет ничего общего, сказала она себе.
А его руки продолжали ласкать ее тело, и Джини внезапно поняла, что, несмотря на дремоту, он снова желает ее. И очень сильно. У нее перехватило дыхание, когда он вошел в ее мягкую податливую плоть. Неожиданно ощутив прилив такой же пылкой страсти, она сама стала делать сладостные толчки.
– Ты необыкновенная женщина, – шептал он, обнимая ее. Тепло его дыхания развевало волосы.
Джини засмеялась тихим, счастливым смехом.
– Вот теперь ты говоришь «надо», милая!
В его голосе она услышала насмешку и тут же попыталась ускользнуть от него, но он притянул ее к себе, обнимая крепче, чем прежде, любя ее неистово, огненно, до тех пор пока она сама тесно не прижалась к нему. Ее тело горело внутренним огнем, каждая клеточка кожи напряженно пульсировала, и она застонала от утонченного восторга, который он ей дарил.
Джини казалось, будто кости ее расплавились, все тело растаяло, как свеча…
Неожиданно Джордан вздрогнул, и его страсть затмила ее собственную. Их тела не могли оторваться друг от друга, содрогания его тела продолжали ласкать ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50