Дай себе немного времени. Скоро ты придешь в себя, позвонишь Джейсу и встретишься с ним и со своей семьей.
– Нет, я не смогу, – Эйли еле сдерживала слезы.
– А я уверена, что сможешь, – продолжала подбадривать ее Трейси. – Ты просто слишком взволнована, слишком много эмоций для одного дня.
– Неужели ты не понимаешь?! – закричала Эйли в отчаянии. – Я не могу позволить себе встретиться с ними… просто потому, что Гарретт – часть их жизни…
– Ну, это вообще просто смешно! Если твоя мать – мачеха Гарретта, это еще не значит, что ты не можешь поддерживать с ней отношения!
– Поддерживать с ними отношения означает видеться с Гарреттом. По-другому не получится. Я не смогу этого вынести, это слишком больно.
Глаза Трейси медленно округлились.
– Ты что, влюбилась в него?
Эйли опустила голову, сотрясаясь в рыданиях. Слезы струились по ее щекам.
– Эйли… – прошептала Трейси. Некоторое время они сидели молча. Потом Трейси резко встала и подытожила весь их разговор:
– Так. Может, ты и собираешься оборвать все связи со своей семьей, едва они только начались, из-за какого-то Гарретта, но я не дам тебе этого сделать! Мы позвоним Джейсу. Ты заслужила знать правду о своем рождении и своей семье. А если ты беспокоишься, что случайно встретишь Гарретта, то мы можем позвать Джейса сюда. Я буду здесь, с тобой, если вдруг тебе потребуется моя поддержка. Но мы позвоним Джейсу прямо сейчас. Я не позволю какому-то Гарретту Миллеру лишать тебя возможности воссоединиться со своими родственниками. Ты имеешь такие же права быть частью их семьи, как и он. Может быть, даже большие.
Трейси все-таки заставила Эйли позвонить Джейсу. Они назначили встречу через два дня. Несмотря на то что Трейси знала, во сколько должны прийти Мэнди и Джейс, она вскочила с дивана как сумасшедшая, когда раздался звонок в дверь.
– Они здесь, – констатировала она и погладила Эйли по плечу, стараясь ее подбодрить. – Не волнуйся. Я уверена, все пройдет хорошо. Я буду дома, рядом с тобой. Если твой брат или сестра сделают или скажут что-то, что тебе не понравится, просто дай мне знать, и я сразу же вышвырну их за дверь.
Эйли выдавила слабую улыбку.
– Спасибо. Надеюсь, это не понадобится. Трейси направилась к двери встречать гостей.
Эйли вытерла вспотевшие ладони о джинсы. Ее сердце бешено колотилось.
Первой в комнату вошла Мэнди. Как только Эйли увидела женщину, которая была так добра к ней, слезы подступили к ее глазам.
– Эйли! – воскликнула Мэнди, протягивая к ней руки, чтобы обнять. – Мне так жаль! Все это какое-то безумие!
Первые секунды Эйли просто не могла говорить от переполнявших ее эмоций.
– Да, – наконец кивнула она. Мэнди сжала руки Эйли.
– Я обещаю, скоро мы разберемся со всем этим, – уверила она Эйли и повернулась к мужу. – Правда, Джейс?
– Я очень на это надеюсь. Я слишком долго жил без своей сестры.
После двух часов разговора с Джейсом и Мэнди у Эйли появилось еще больше вопросов.
– То есть ты уверена, что приемные родители не передавали тебе никакого письма от родной матери?
– Нет, они ничего мне не передавали, – ответила Эйли. – Я много раз спрашивала Моранов о своей семье, но они говорили, что ничего не знают. Когда мне было лет пятнадцать-шестнадцать, я пыталась найти своих настоящих родителей сама. Все, что у меня было, – это свидетельство о рождении, а там написано совсем немного. Я звонила в роддом, но мне ответили, что нужно разговаривать с адвокатом, который вел дело моего удочерения. Я понятия не имела, кто это, поэтому оставила идею найти родителей.
– Мама передала тебе письмо, такое же, как и мне. На обратной стороне этого письма как раз и была недостающая часть записки, оставленной Эдди, нашим отцом.
– Записки? Какой записки? – изумилась Эйли.
– Это еще одна долгая история, – перебила Мэнди. – Вечером, накануне того дня, как ехать во Вьетнам, Эдди сидел в баре с кучкой других солдат. Они выпивали вместе с одним владельцем ранчо. Тот написал дарственную на свое ранчо, разорвал на шесть кусочков и раздал эти кусочки солдатам. Он велел им всем встретиться после войны, собрать записку из кусочков, явиться к нему, и тогда он отдаст им ранчо!
– Вы шутите? – Эйли подняла бровь. – Он просто подарил им свое ранчо?!
– Он был вдовец, – объяснил Джейс. – Его единственный сын был убит во Вьетнаме. Он понимал, что ребята боятся умереть и это ранчо станет для них стимулом к тому, чтобы выжить, чтобы пережить все ужасы войны и вернуться домой.
– Он просто отдал им свое ранчо? – переспросила Эйли, отказываясь верить, что незнакомый человек может сделать такой подарок.
– Получается, что так, – ответил Джейс, пожав плечами. – Все кусочки порванной записки были собраны, кроме куска Эдди. Он отдал свою часть маме и попросил хранить ее до тех пор, пока не закончится война. Когда мама узнала, что беременна, она попыталась связаться с Эдди, но безуспешно. Ей сказали, что ее муж погиб на войне. В итоге эта информация оказалась неверной. Он был тяжело ранен, но остался жив. А мама думала, что Эдди погиб. И поэтому решила отдать детей в приют. Ее можно понять – одинокая женщина, муж погиб, родила двойню… Она испугалась… Испугалась, что не сможет обеспечить нам правильного ухода, да и просто прокормить. Поэтому мама решила, что нам будет лучше, если она отдаст нас в приют. – Джейс перевел дух, помолчал немного, а потом закончил свою историю: – Она написала каждому из нас по письму. Все, что у нее тогда было, – это дарственная Эдди, поэтому она разорвала часть его письма надвое и прикрепила половинки к своим письмам, чтобы у нас осталось хотя бы что-то от нашего отца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32