Душа ее пела. – Чувствует, еще как чувствует!.. Я так тебя люблю, Адам… И всегда любила!
– А я люблю тебя.
И вдруг до него дошел смысл сказанного ею.
– Всегда?
– Всегда! – робко улыбнулась в ответ Дженис.
– Ну и ну! Джен, родная моя, нам нужно о многом поговорить, мы, судя по всему, слишком долго не понимали друг друга, это какое-то недоразумение!..
– Кажется, да. Но до того, как начать разговор… – Она все еще не могла до конца поверить в происходящее, в голове не укладывалось то, что он сказал ей эти волшебные слова: «Я люблю тебя!» – Ты можешь кое-что для меня сделать?
– Все, что угодно. Что ты хочешь?
Но еще до того, как она успела ответить, он понял по ее глазам, что она мечтает о его поцелуе. Адам сжал ее в объятиях и стал целовать с таким страстным самозабвением, что Дженис чуть не задохнулась.
– Ты этого хотела? Я не ошибся? – спросил он чуть слышно. Она кивнула в ответ, чувствуя, как у нее кружится голова от восторга. – Это только аванс, пока мы не разобрались, что к чему.
Держа Дженис за руку, Адам провел ее к диванчику, помог поудобнее устроиться, после чего опустился рядом, вглядываясь в ее глаза.
– Так скажи мне, когда ты впервые поняла, что любишь меня? Ты сказала «всегда», но не значит же это, что ты…
Он осекся, когда Дженис кивнула в ответ.
– Я была по уши влюблена в тебя, Адам, с того момента, когда ты пришел мне на помощь после того, как я попала под мотоцикл. С тех пор моя любовь становилась лишь крепче. Я пыталась сказать тебе об этом, но ты лишь смеялся!
– В день твоего восемнадцатилетия? – тяжело вздохнул Адам. – Право, я и не представлял тогда, как мне реагировать на твои признания…
– Похоже на то! – нервно засмеялась Дженис, чувствуя, что лед наконец-то тронулся.
– Это была не вспышка эмоций, скорее наоборот. Я накричал на тебя, чтобы удержать тебя от рассуждений на тему, в которой ты ничего, на мой взгляд, не понимала, и, кажется, еще больнее ранил тебя. Потом, я и представить не мог, что ты говоришь всерьез. Я подумал, что это всего лишь действие впервые выпитого тобою вина…
– Возможно, и это оказало свое действие. Думаю, мое чувство к тебе было в тот момент подростковым увлечением, которому надо было созреть…
– Ты тогда так вспылила!
– Потому что не знала твоих истинных чувств и от страха прямо-таки цепенела.
– Тебе самой прекрасно удавалось прятать свои чувства в течение многих лет!
– Ты тоже не был образцом любви и чуткости, – запротестовала Дженис. – «Я готов жениться на тебе, потому что иначе буду чувствовать себя подлецом…» Так ты говорил?..
Поцелуй Адама прервал поток ее обвинений.
– Да, знаю, знаю, – прошептал он, оторвавшись наконец от ее губ. – Но я не видел другого пути удержать тебя. Я так желал тебя тогда и уже понимал, что не смогу жить без тебя. Твоя беременность была как дар небес… Что случилось?
Дженис вздрогнула. На лице ее выступил румянец, глаза заблестели.
– Ты меня желал, – повторила она. – Понимал, что не сможешь жить без меня? Почему же ты этого не сказал тогда же?
– Стала бы ты слушать! Черт возьми, Джен, ты бы хоть знак какой подала, а то никакой помощи, одна пикировка! А потом, я же знал, какого ужасного мнения ты обо мне была.
– Я? О боже, ты про тот разговор в школе!
– Именно, – угрюмо кивнул Адам. – Мне не оставили ни малейшего повода для сомнения в том, как низко я стою на шкале твоих оценок, и самое главное, что все это было совершенной истиной. Я и в самом деле много дров наломал и обзавелся репутацией, которой не позавидуешь. Меня и в самом деле нельзя было назвать однолюбом. Но, оглядываясь назад, я могу сказать, что в отношении тебя речь с самого начала шла о чем-то большем. Думаю, я всегда был в полушаге от любви к тебе, просто не понимал этого.
– Да ладно тебе, Адам! – не сдержалась Дженис. – Тебя не было в Гринфилде столько лет! Мы с тобой почти и не виделись… Ты… Ты просил Оливию выйти за тебя замуж.
– Знаю! – Адам мягко сжал в руке ее пальцы. – И все же дай мне возможность до конца объясниться. Все эти годы ты оставалась для меня запретной территорией – на тебя впору было вешать таблички «Руками не трогать» и «Не прикасаться»! Я с головой ушел в работу и, казалось, сумел от всего этого отрешиться. Я вовсю разыгрывал из себя самостоятельного и свободного мужчину. Вот тогда-то я и познакомился с Оливией. – Он еще раз вздохнул, погрузившись в воспоминания. – Да, я хотел жениться на Оливии, это правда. Но я никогда не любил ее по-настоящему. У нас все шло как по маслу, и она казалась мне подходящей парой, но с того момента, когда Оливия ответила на мое предложение согласием, мне вдруг стало неуютно и тревожно, сам не знаю почему; тогда я все списал на усталость. Но потом Оливия бросила меня, и я решил вернуться в Гринфилд – зализывать раны. Уже по дороге сюда я думал лишь об одном – о том, что здесь живешь ты. Мне захотелось побыть с тобой, поговорить, и я гнал машину как проклятый. Но как только я добрался до Гринфилда, от моей уверенности не осталось и следа. Поэтому я остановился в придорожном кафе и выпил – для храбрости.
– Ты напился из-за меня? – с веселым изумлением спросила Дженис. Ей показалось невероятным, чтобы Адам – уверенный в себе, несгибаемый Адам Лоусон – мог до такой степени бояться встречи с ней.
– Напротив, я рассчитывал тем самым отвлечься от мыслей о тебе. После всего, что произошло между нами в прошлом, я не был уверен, что ты захочешь общаться со мной. Я боялся, что ты захлопнешь дверь перед самым моим носом. Но превозмочь себя мне не удалось, и, как только я увидел тебя, мне сразу же стало легче. Вдруг все перестало иметь значение, осталось одно – умиротворение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47