мне было всего двадцать семь лет, я только что основал компанию, я уже обладал довольно солидными деньгами, свободой, был полон планов и надежд и ничем не желал себя связывать. Хотя – если быть откровенным до конца – глаз на тебя я положил сразу. Ты уже тогда была чертовски привлекательна и от одного твоего вида в голову шибал хмель!
Адам отошел от двери и уселся на край кровати, бесовски сверкнув глазами.
– Ты говорила, что повзрослела, но вплоть до той ночи я этого не замечал. И вдруг ты предстала предо мной – ослепительно прекрасная, сногсшибательно привлекательная, настоящая женщина в полном смысле этого слова!
Он откинул со лба прядь темных волос и качнул головой:
– Господи, я оказался слаб! Я не устоял перед тобой! А потом мне стало ясно, что я не смогу спокойно жить дальше, оставив все как есть. Во-первых, я вольно или невольно подтвердил подозрения твоей матери в отношении меня…
– А во-вторых?
– А во-вторых, – Адам пристально посмотрел ей в глаза, – мне все же необходимо было доказать тебе, что не все мужчины в мире – подлецы. Я не бросил тебя, как бросил Стефани и тебя твой отец, наш ребенок будет знать обоих своих родителей, ему не придется расти в нужде, одиночестве, не имея поддержки в этой жизни…
И ни слова о любви ко мне, с горечью констатировала Дженис. Снова – долг, снова – ответственность. Но, по крайней мере, честно и без притворства. А моя привлекательность для него?.. Ерунда! Стоит мне родить, и он потеряет ко мне всякий интерес…
– Пойду все же скажу твоей матери, что она слишком строга к тебе, – сказала она, соскальзывая с кровати.
– Стой, вернись! – Адам мгновенно оказался на ее пути и, схватив за плечи, заставил снова опуститься на постель. – Слишком много откровений для одного раза. С матерью я разберусь как-нибудь сам. И вообще, тебе давно пора в постель. Ты наверняка устала.
– Боишься, как бы я не наговорила ей чего-нибудь еще?
– Боюсь! А вообще-то тебе стоило бы найти с ней общий язык – ей скоро предстоит стать любящей бабушкой. Зря смотришь на меня с такой иронией! – сказал он с укоризной. – Мама спит и видит, как бы понянчить внуков. Ей не хватило одного меня. Ты уже знаешь, что старший брат у меня умер в младенчестве, так вот – еще раньше у нее было два выкидыша, а уже после меня родилась мертворожденная девочка. А она так любит детей!
Дженис прикусила губу от боли. Ей вдруг стало ясно, в чем разгадка характера матери и сына Лоусонов. Маргарет Лоусон после всех этих трагедий не могла надышаться на единственного сына, а Адаму выпала нелегкая ноша – влачить крест наследника богатого семейства. В том, как нелегка эта ноша, она успела за последние недели убедиться на своем опыте.
– Теперь ты понимаешь, почему этот ребенок будет для нее так дорог? – тихо спросил Адам, опускаясь на колени и осторожно кладя ладони ей на живот. Глядя на его склоненную голову, смягчившееся лицо, счастливый взгляд, руки, словно бы оберегающие будущее дитя, Дженис почувствовала, как сердце ее преисполняется любовью и нежностью. В конце концов, подарить любимому мужчине желанного ребенка – это тоже чего-то стоит!
– Адам, – вырвалось у нее, но в тот момент, когда с уст ее готово было слететь признание в любви, он резко поднялся на ноги, поправил галстук и снова стал холодным и безупречно вежливым Адамом Лоусоном, словно бы еще находящимся на светском рауте.
– Вот и отлично! – спокойно прервал он ее. – А сейчас – в постельку.
Его поцелуй в лоб показался ей таким же холодным и бездушным, как и улыбка. У Дженис сердце сжалось от обиды. Как толковый финансист, мистер Лоусон всегда заботился о сохранности своего имущества, она же на сегодняшний день была главным его капиталом, потому что должна была принести ему наследника.
– А я пока спущусь вниз и послушаю музыку, – пояснил он и вышел, даже не оглянувшись.
Оставшись одна, Дженис бросилась на кровать и зашлась рыданиями. Ее мужу нужен от нее только ребенок, и больше ничего! Он мог заботиться о ней, заваливать ее дорогими подарками, но если он не мог или не хотел дать ей главного – любви, ей от него не нужно ничего!
Даже пресловутая страсть, о которой он так цветисто ей говорил, на деле оказалась всего лишь очередной уловкой. За те несколько ночей, что они спали в одной постели, Адам даже не прикоснулся к ней, появляясь лишь тогда, когда она погружалась в сон, и уходя до того, как она проснется.
Но тут, по крайней мере, в ее силах было изменить ситуацию!..
Когда Адам далеко за полночь на цыпочках зашел в спальню, тихонько разделся и осторожно лег рядом, Дженис открыла глаза и решительно повернулась к нему.
– Долго же ты, однако, слушал музыку!
– Разве ты не спишь? – с удивлением и тревогой в голосе спросил он.
– Не спится. Как мама?
– Собирается завтра же отправляться в магазины – покупать детское белье и коляску. С трудом уговорил ее отправиться спать.
– А я вспомнила твои слова о чувстве долга, ответственности и подумала, что кое в чем ты держишься не на высоте…
Дженис придвинулась к нему и, прильнув, положила голову на плечо Адама, пробежала пальцами по его широкой груди.
– Одной своей обязанностью ты, определенно, пренебрегаешь, – с притворной обидчивостью в голосе прощебетала она.
Адам напрягся и засопел, явно не оставшись безучастным к ее провокациям.
– Джен! – попробовал возразить он, но замолк.
А Дженис сделала вид, что ничего не слышала. Она по-прежнему чертила кончиками пальцев круги в шелковистых волосах на его груди, а затем опустила руку ниже, на живот Адама.
– Джен… – уже менее уверенно сказал он, и голос его дрогнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47