Другого шанса держать его в объятиях ей уже никогда не представится, так пусть же воспоминание об этом останется в тайниках ее памяти на всю жизнь.
Еще минута, всего одна минута…
Дженис не заметила, как погрузилась в сон, не чувствовала ничего, что происходило вокруг, пока, пошевелившись во сне, не обнаружила, что скована в своих движениях. Она инстинктивно напряглась и, все еще не очнувшись до конца, попыталась высвободиться, но тут же замерла, почувствовав, что невидимые теплые узы сжались еще сильнее.
– Не надо, не уходи. Полежи со мной, Джен…
Голос Адама! И руки Адама – те самые, которые удерживали ее в плену!
– Но послушай!.. – попыталась заговорить Дженис, чувствуя, как пересохло у нее в горле. От волнения? От страха?
– Шшш!
Она все же попыталась шевельнуться и непроизвольно дернулась всем телом, потому что ноги ее соприкоснулись с мускулистыми ногами Адама. Она, кажется, вскрикнула, но возглас ее был тут же приглушен жаркими губами Адама. И, словно дождавшись урочного часа, все чувства в ней враз ожили, нервы заплясали, спутавшись в один клубок, тело забилось в короткой судороге предвкушения.
Восхитительно!.. Боже, как хорошо!..
Дженис с трудом разглядела в полутьме чуть приоткрытые глаза Адама, расслышала сонные нотки в невнятном звучании его голоса. Сердце ее отчаянно заколотилось от чудовищного предположения, что он, толком и не проснувшись, поглощен ложной действительностью и принимает ее за какую-то другую женщину!
Самое чудовищное заключалось в том, что она знала имя этой женщины и звали ее вовсе не Дженис Моррисон.
Она не представляла, что будет дальше, чем может обернуться для нее эта фантасмагория, но знала твердо – она не перенесет, если обнаружится, что Адам принял ее за свою бывшую невесту, за женщину, которую любил и так внезапно потерял!
– Адам!..
И без того слабый возглас застрял в горле, когда руки Адама пустились в дерзкое путешествие по ее телу. На несколько бесконечно длинных секунд его горячие ладони задержались на холмиках ее грудей, потом скользнули к бедрам…
– Ты ничего подобного до сих пор не чувствовала, правда ведь? – прозвучал в темноте его низкий хрипловатый голос.
– Но мы ничем подобным до сих пор и не занимались, – на всякий случай ответила Дженис.
– Как глупо, – пробормотал Адам. – Какая глупая расточительность времени с нашей стороны!
– Адам!.. – снова попробовала призвать его к здравому смыслу Дженис.
– А нам надо было давно заняться с тобой любовью! – Он снова запечатал поцелуем ее губы, затем, оторвавшись от них и тяжело дыша добавил: – Давным-давно надо было заняться! Мы бездарно потратили кучу времени, и все ради чего?
Дженис с отчаянием ощутила, что не может взять себя в руки. Вместо нее Адаму отвечало ее тело, раскрывавшееся его ласкам, как цветок – лучам солнца. Когда она непроизвольно прогнулась ему навстречу, прижавшись бедрами к его твердому члену и почувствовав силу его желания, горячая волна страсти захлестнула ее с головой.
Нельзя сказать, что она обессилела, – просто с самого начала Дженис не имела сил противиться Адаму. Все эти годы она страшилась близости с ним, избегала самого мимолетного соприкосновения, потому что знала – по крайней мере, с тех пор как опаляющее пламя сексуальности разгорелось в ней, сжигая в пепел платоническое благоговение перед идолом, – что за первым же прикосновением неотвратимо последует то, что происходило сейчас.
– Ты уверен, что хочешь этого? – еле слышно вымолвила она.
– Никогда и ни в чем не был так уверен, – хрипло откликнулся Адам. – Мы столько времени упустили зря, но сейчас…
Его горячие губы пробежались по шее и щекам Дженис, снова пленили ее рот, ласкающая рука проникла в вырез ночной рубашки, пальцы проложили огненную тропу к болезненно чувствительным соскам, венчавшим полушария Грудей, стиснули их, и тело девушки забилось в неудержимой судороге наслаждения.
– Давно ли ты была крохотным воробушком, а теперь – ты не просто женщина, ты – совершенство!
Дженис судорожно глотнула воздуха и выгнулась дугой, когда ладонь Адама властно накрыла шелковистый холмик между ее бедер и тело пронзило наслаждением, по жилам пробежал огонь.
– Ты женщина, о которой мужчина может лишь мечтать, – бормотал он. – И ты моя, ты у меня в руках!
– Адам…
Она не поняла, действительно ли произнесла его имя или просто собралась это сделать, она знала лишь то, что неистовое желание вот-вот захлестнет ее с головой, но прежде она должна знать, во что бы то ни стало должна знать!..
– Адам!..
– Шшш, Джен! – успокаивающе прошептал Адам, и Дженис чуть не вскрикнула от переполнившего ее беспредельного, чистейшего счастья.
Адам произнес ее имя! Он стремился сейчас к ней, Дженис. С ней, и ни с какой другой женщиной, реальной или пригрезившейся, он жаждал заниматься любовью.
И стремясь выразить свои чувства действием, следуя древнейшему инстинкту, унаследованному, должно быть, от самой Евы, она, не имея ни малейшего сексуального опыта, повела себя так уверенно и безошибочно, будто за плечами у нее были годы, века, тысячелетия близости с мужчиной. Потянувшись к Адаму, Дженис обвила руками его шею и притянула его голову к себе так, чтобы губы их встретились.
В самых недрах ее изжаждавшегося по ласке тела мгновенно вспыхнуло острое желание, губы мягко открылись навстречу его теплым губам, тела притянулись друг к другу, будто намагниченные, гладкая женская кожа прикоснулась к твердым, как натянутые стальные тросы, мускулам. Все было странно и чудесно, ново и несмотря ни на что – знакомо.
Прикосновения рук и губ Адама отзывались в ее теле электрическими разрядами, но Дженис, ошеломленная, неспособная к рассуждениям и мыслям, все же никак не могла до конца решиться отдаться стихии собственной страсти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47