– У нас нет большого выбора, Джо, и мы обоснуемся там, где сможем, – твердо ответила Кэти. – Нашей матери нужен покой, а она никогда не обретет покоя, если мы вернемся туда. Джарроу напоминает ей… ты сам прекрасно знаешь, о чем он ей напоминает. – Кэти отошла от брата и направилась к матери, сидящей на краю повозки с ребенком на руках.
– Давай ее мне, ма, а ты слезай и разомни ноги.
Кэтрин послушно протянула Кэти ребенка и так же послушно слезла с повозки и принялась медленно ходить взад-вперед по маленькому пятачку, поросшему травой.
Кэти, баюкая дочь, подошла к Лиззи, которая сидела на другом краю повозки.
– Слезай, и пойдем к огню. Я скоро приготовлю тебе попить что-нибудь тепленькое.
Лиззи, широко улыбаясь, слезла на землю и, с трудом ступая распухшими ногами, проковыляла вслед за Кэти к огню.
Присев на траву возле костра, Кэти принялась кормить малышку грудью, прижимая ее к себе одной рукой, а свободной рукой подбрасывая в огонь сухие веточки из мешка, который они всегда возили с собой, привязав к дну телеги, на тот случай, если в том либо ином месте не окажется хвороста для костра или пойдет дождь.
Джо тем временем выпряг лошадь из телеги и привязал ее к дереву на длинную веревку таким образом, что она могла свободно бродить вокруг и щипать траву, однако не могла убежать. Впрочем, у старой клячи все равно не хватило бы сил на бегство, к тому же она была вполне довольна своими новыми хозяевами.
Кэти поглядывала на чайник, ожидая, когда он вскипит, и время от времени оборачивалась и смотрела на мать, проверяя, на месте ли она.
Кэтрин нуждалась в постоянном присмотре и теперь мало чем отличалась от Лиззи. Кэти надеялась, что, когда они увезут ее подальше от Джарроу и от злополучного места на набережной, мать придет в себя, однако ее состояние не улучшилось. После того как повесили отца, Кэтрин взяла за привычку бегать, не надев ни накидки, ни шали, через весь Джарроу к набережной. Остановившись возле причала, она смотрела на поля по ту сторону реки. Поля были покрыты угольной пылью и дважды в день заливались приливом, а потому грязь на них никогда не просыхала. На этих полях раньше вывешивались тела казненных для острастки окружающих, и на них до сих пор оставались черные столбы. Они возвышались на восемь футов над землей и выглядели угрожающе. На одном из этих столбов тридцать лет назад было повешено тело одного несправедливо осужденного человека. Того человека звали Вильям Джоблин, и он был шахтером. Как-то во время забастовки он прогуливался вместе с приятелем по улицам, и они остановились выпить в одной таверне в Южном Шилдсе. Случилось, что как раз в это время мимо таверны проезжал на своем пони местный судья, мистер Фэрлесс. Почему двое подвыпивших друзей поссорились с судьей, так и осталось неизвестным, но во время ссоры приятель Джоблина так сильно ударил судью, что несколькими днями позднее тот скончался. Армстронг, так звали приятеля, сразу же после случившегося скрылся, а власти обвинили во всем Джоблина и повесили его за убийство. Казнь была публичной, а затем тело Джоблина обмазали смолой и повесили на одном из столбов на угольном поле. Это случилось в дни детства Кэтрин, и она на всю жизнь запомнила ужасное зрелище, которое представляло собой черное гниющее тело. Тело охранялось солдатами до тех пор, пока смрад стал невыносим и для них. Снятие тела со столба каралось смертной казнью, но, в конце концов, его сняли родственники повешенного и тайком похоронили. И вот теперь Кэтрин каждый день прибегала на то самое место, с которого наблюдала в детстве эту ужасную картину, и смотрела через реку на угольное поле, словно там, на одном из страшных черных столбов она видела Родни.
Сначала Кэти не знала, куда уходит каждый день ее мать. Но потом ей сказала об этом женщина, живущая в одном из коттеджей напротив причала. С тех пор ежедневной обязанностью Кэти стало присматривать за матерью и, по возможности, не выпускать ее из дома, а если та, несмотря на надзор, все-таки убегала, идти за ней к причалу и забирать ее домой.
Жизненные силы покинули Кэтрин. У нее было лишь одно-единственное желание – умереть. Но и это желание было, должно быть, очень слабым, иначе она бы уже давно попыталась наложить на себя руки.
В конце концов, Кэти решила увезти мать подальше от этих злополучных мест. Впрочем, решение уехать из Джарроу было принято ею не только из-за матери. Дело было еще и в мисс Терезе. Мисс Тереза настойчиво хотела ей помочь, но Кэти не хотела ее помощи. Она не хотела помощи ни от кого из Розье, ведь Розье были виноваты во всех бедах, постигших их семью, и самой страшной бедой была смерть ее отца, в которой, пусть косвенно, была виновна мисс Тереза. Но, тем не менее, Кэти приятно удивляло, что эта женщина из знатной семьи обращается с ней как с равной. Да, в мисс Терезе было много хорошего, но было в ней и что-то, что внушало Кэти отвращение, хоть она не смогла бы объяснить даже себе самой, что именно. Так или иначе, она чувствовала, что ей лучше держаться подальше от мисс Терезы.
Она купила лошадь и повозку в Гейтсхеде, и однажды утром, погрузив на нее свои пожитки, они отправились в путь. И вот теперь после трехнедельного путешествия они приехали в Хилтон.
На следующее утро Кэти, взяв на руки ребенка и попросив Джо присмотреть за матерью и Лиззи, отправилась в деревню, чтобы расспросить людей и узнать, кто является владельцем каменного дома с поломанной крышей.
– Этот дом принадлежит двум дамам, мисс Чапмэн, – ответила ей маленькая полная женщина, кормившая кур в своем дворе. – Но в нем уже давно никто не живет, и он совсем развалился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115