Кэти подняла голову и заставила себя посмотреть отцу в глаза. Она очень любила отца, хоть в глубине души и побаивалась. Мать с детства воспитала в ней глубокое уважение к отцу, всегда ставя ей в пример его честность, его порядочность и храбрость.
– Я устала, па, – сказала она.
И она не лгала, хоть это и было лишь частью правды.
– Бедная девочка! – отец провел мокрой ладонью по ее худому лицу. – Если эта работа слишком тяжела для тебя, бросай ее. Я подыщу тебе другую. В Джарроу, к примеру, открываются новые химические заводы, там и для тебя что-нибудь найдется. Бросай эту работу, родная.
– Я подумаю об этом, па.
– К твоему следующему приходу я подготовлю маму, чтоб она не была слишком разочарована. Ты ведь знаешь, она очень уважает миссис Дэвис.
– Да, па, я понимаю. Спасибо, па.
– Ну а теперь иди.
– Ты тоже иди, па, не стой под дождем.
– Я только немного постою здесь, родная.
– Нет, пожалуйста, па, иди. Ты и так уже весь вымок. Ты все равно не сможешь видеть меня через дождь.
– Я пойду, как только ты спустишься вниз. До свидания, моя крошка.
Расставшись с отцом, Кэти побежала навстречу ветру, спеша поскорее исчезнуть за завесой дождя, чтобы отец мог идти домой. Когда она поняла, что с холма ее уже не видно, ее шаг стал медленным и тяжелым. Накидка и платье промокли насквозь, и она чувствовала, как струйки воды стекают по ее спине. Впрочем, это ее не волновало. Ничто не волновало ее, кроме…
Она приняла столько сенны и солей, что ей казалось, у нее больше не осталось внутренностей, но это не помогло. Что, что ей делать? Дотти уже заметила, что ее тошнит по утрам. Рано или поздно ей придется признаться во всем миссис Дэвис, и матери она тоже должна будет рассказать. Но она не столько опасалась реакции матери и миссис Дэвис, сколько боялась того, что может сделать отец, если все узнает. Ведь он обязательно пойдет разбираться с мистером Бернардом. Он побьет мистера Бернарда, и отца посадят за это в тюрьму, а их всех выбросят на улицу. Никто из соседей не осмелится их приютить. Конечно, их выселят. Она видела, как людей выселяли и за меньшее. Что станется тогда с ее больным дедом? Что станется с Лиззи, с матерью? Ей было страшно даже подумать, чем это могло закончиться для ее семьи.
Темная фигура возникла перед ней, прежде чем Кэти успела заметить ее приближение. Это был Бантинг. После того воскресенья она встречала его всякий раз на обратном пути. Но она больше не боялась Бантинга. Она больше ничего не боялась, кроме одной-единственной вещи. Страх перед будущим заполнял ее до предела, не оставляя места для других страхов.
С Бантингом была собака – большой лохматый пес, помесь колли с Лабрадором. Собака подошла к Кэти и обнюхала ее щиколотки, как она всегда делала во время их встреч.
– А ты ему понравилась, – сказал Бантинг вместо приветствия. – С ним это нечасто случается. – Сузив глаза и внимательно глядя на девушку, он заметил:
– Ты что-то неважно выглядишь. Ты нездорова?
– Я простыла.
– Ты, кажется, и в прошлый раз была простужена, – в конце фразы Бантинг издал звук, похожий на смех.
– Да, – кивнула она. – Эта простуда все никак не проходит.
Бантинг оглядел ее с головы до ног. Накидка полностью закрывала ее, и он не мог видеть очертаний ее фигуры. Но его интересовала не фигура, а лицо девушки. Странно, как сильно изменилось ее лицо с тех пор, как он увидел ее впервые. В глазах больше не было задорного огонька, а щеки покрывала нездоровая бледность. Его самого удивляло, почему он заинтересовался этой девушкой. Впрочем, он не был единственным, кого интересовали Малхолланды. Например, молодой Розье вызвал его к себе на днях и стал расспрашивать о большом Малхолланде. Судя по тому, как он говорил, Бернард Розье искал предлог, чтобы избавиться от Малхолланда, но не потому, что тот путался с Рам-шоу и Фогерти, об этом Бернард еще не знал и узнал только от него, Бантинга. Значит, у молодого хозяина была на то другая причина. Но какая? Ведь Малхолланд был очень хорошим работником, он добывал вдвое больше угля, чем другие. Бантинг, правда, уже не раз его штрафовал, но ему вовсе не хотелось увольнять такого сильного рабочего, как Малхолланд. Если уж надо кого-то уволить, для этого найдется много других кандидатур.
– Ты, наверное, очень устаешь, работая у Розье, – сказал он девушке.
– Да, – ответила Кэти.
– Но тебе до сих пор нравится там работать?
Она заколебалась.
– Да, – сказала, наконец, она. И поспешно добавила:
– Но я должна идти. Я совсем промокла.
Он не стал прощаться с ней – так же, как и не имел привычки здороваться. Когда девушка отвернулась от него и зашагала прочь, он некоторое время смотрел ей вслед, потом ударил тростью по кусту папоротника у дороги и продолжил свой путь.
Когда Кэти вошла на кухню, повариха сидела за столом и пила чай из большой дымящейся чашки.
– Ты вся мокрая, – сказала она, и ее тон был на редкость доброжелателен, что удивило Кэти, привыкшую к ее грубостям. – Пойди, разденься.
– Да, мэм.
– Повесь вещи сушиться в бойлерной.
– Да, мэм.
В теплой, полной пара бойлерной Кэти сняла промокшую соломенную шляпку и накидку, потом вернулась на кухню.
– Я бы на твоем месте немедленно переодела платье. Ты, наверное, вымокла до нитки, – все так же доброжелательно сказала ей повариха. – Только сначала принеси мне чайник.
Кэти сняла с крючка над плитой тяжелый глиняный чайник и принесла его поварихе.
– Налей и себе чашку чая, – сказала та, как-то странно на нее покосившись.
– Да, мэм. Спасибо, мэм.
– И присядь на минутку, – повариха указала кивком головы на скамейку.
Кэти послушно села.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115