Когда женщину вытащили, она была уже мертва, а Розамунда наглоталась ила. Но сама она ничего не помнила – с той самой минуты, когда поняла, что катер тонет… Вспоминался еще привкус отравы во рту – и как она дала жидкости стечь изо рта на подушку. Если бы не это, ее, как Сюзи, усыпил бы фенобарбитон, и они затонули бы вместе с катером.
Розамунда легонько потянула мужа за ухо. Нужно отвлечь его от тяжких воспоминаний.
– Посмотри мне в глаза. Признавайся: что ты сказал Клиффорду? Папа говорит, вы с ним виделись.
Лицо Майкла озарила озорная улыбка.
– Да уж, мне было что сказать! Я назвал его ослом. Одним из тех идиотов, у которых трава растет под ногами.
– Не верю. Ты не мог сказать ничего подобного.
– Разве? Во всяком случае, уезжал он не в самом радужном настроении. Глупец!
– Нет, Майкл, он хороший.
– Говорю тебе, он глупец – упустить такую девушку! В общем, мы заключили сделку.
– Сделку с Клиффордом? Какую же?
– Я покупаю мельницу.
– Не может быть! О, Майкл, как ты великодушен!
– Великодушие ни при чем. Я преследую собственную выгоду. Мы возведем здесь первоклассную фабрику. Твой отец согласен с моими планами – в сущности, мы разработали их вместе.
– О, Майкл!
– Что ты заладила: "О, Майкл"? Это обыкновенный бизнес.
– Поцелуй меня.
Майкл наклонился и нежно коснулся ее губ своими.
– Твой отец будет при деле. И по-прежнему рядом с тобой. Ты нужна ему. – Он взял в ладони ее лицо. – Не думай, что для тебя все будет легко и просто. Возможно, это и несправедливо, но… Дело не только в твоем отце – тебе придется повозиться и с ребенком, и… со мной. Вот что будет самым трудным. Я-то уж себя знаю! Ни на минуту не оставлю тебя в покое! Буду постоянно требовать к себе внимания, как больная корова… вернее, бык. И при этом буду грубым, надменным, нетерпеливым. Ты не смотри, что я сейчас притих после шока, это ненадолго. Есть во мне что-то такое… Я бываю желчным… невыносимым…
Розамунда ласково улыбнулась, склонив голову набок, и серьезно произнесла:
– Я знаю и согласна со всем, что ты говоришь. Мэгги добавила бы: и это еще малая часть!
Она накрыла своими ладонями его руки, сжимавшие ее лицо.
– Но ты забыл упомянуть, что Болотный Тигр добр и великодушен. Он умеет сострадать, и хранить верность, и преданно любить. Милый, милый Болотный Тигр!
Майкл не дал ей договорить – прижал ее лицо к своей груди и без конца повторял; "Ах, Рози! Ах, Рози!" Потом он сказал:
– В то утро, выйдя от поверенного богатым человеком, я вдруг понял одну вещь – словно молния сверкнула в голове… Деньги и все, что они олицетворяли: комфорт, уверенность в завтрашнем дне, возможность путешествовать, даже лучший уход за Сюзи… все это имело не больше значения, чем пыль под ногами, – без тебя и твоей любви. На меня напал страх потерять тебя.
– Ты не потерял меня, любимый.
– И ты не разлюбишь меня, правда, Рози? Даже в худшие мои минуты?
– Ни в худшие, ни в лучшие, дорогой.
– Ах, Рози. Не видать тебе безоблачного счастья! Прикрыв глаза, Розамунда увидела перед собой картину их будущей жизни.
Майкл прав: ее ждут трудности. Никакие деньги не спасут их от внутренних противоречий. На нее станут предъявлять права: отец, ребенок… Майкл. Ее Майкл. Все они нуждаются в ее заботе, материнской опеке. Особенно Майкл.
Если бы это зависело от нее – стала бы она пытаться подправить картину? Нет, ни на йоту. Такое уж ее призвание – давать. В этом – ее счастье. Пусть другие обопрутся на нее: своя ноша не тянет.
Впереди – много света, потому что наградой за все труды станет неколебимая, страстная, требовательная любовь этого человека… ее Болотного Тигра.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53