Я уже сказал хозяину, что здесь мы не останемся, пусть хоть удавится… А для этого мне надо поставить подпись. Я хочу выучиться писать и читать.
Она смутно припоминала, что однажды он уже высказывал подобное желание. В прошлый раз он просил научить его грамоте мисс Ховард.
– Вы меня выучите?
Она чуть помедлила и ответила:
– Да, Мануэль, я буду вас учить.
Она сделала упор на слове «учить», и он, почувствовав, что где-то дал маху, опять вытер пот с лица тыльной стороной ладони. Ему требовалось овладеть не только грамотой, но всему свое время. Возможно, от нее никогда ни в чем не будет для него толку, но по части учебы она обязательно ему пригодится.
– Рядом на склоне полно сланца. Завтра я вырежу плиту побольше, и мы сделаем доску, как в школе.
Ей почему-то захотелось плакать, только с одним условием: если можно уткнуться головой в его плечо.
– Спасибо, – ласково поблагодарил он, еще раз заглянул ей в глаза, встал и сказал: – Давайте попьем чаю и приберемся.
Спустя часа полтора он сказал ей:
– Я принес воды вам для умывания. Сам я схожу на реку. – Он уже отвернулся, но потом оглянулся и, сощурившись, спросил: – Почему бы и вам не вымыться прямо в реке?
– Что?! Ну, нет, благодарю.
Она опять превратилась в мисс Аннабеллу. Он устало улыбнулся и медленно проговорил, словно объясняя очевидное бестолковому ребенку:
– Там вас никто не увидит. К тому месту, что я облюбовал, мы подойдем уже в сумерках. Туда ведет всего одна тропа. Это омут под скалой. Главное течение огибает его стороной, вода в нем теплая. Чудесное местечко. Пойдемте! – Он протянул ей руку и, видя, что она стоит в нерешительности, наклонил голову, так что ей пришлось спрятать глаза. – Обещаю вам, там вас никто не увидит, разве что Господь Бог. Ваша одежда к вам уже, наверное, прилипла. – Он дотронулся до ее саржевой юбки, когда-то синей, а теперь пестрой от грязи и заплат. – Перестаньте упираться!
Он потянул ее за собой, но тут же спохватился:
– Вам понадобится вот это. – Он со смехом сдернул со штыря над головой грубое полотенце, захватил кусок синего мыла из миски на скамейке и, волоча ее за руку, заторопился к реке и дальше вдоль берега. Она быстро задохнулась и взмолилась:
– Остановитесь, Мануэль, прошу вас!
Он послушался. Она схватилась за бок и пролепетала:
– Ох, как закололо! Далеко еще?
– Минут десять.
Она посмотрела на небо. Сумерки в этот вечер никак не превращались в потемки.
В кустарнике, откуда не было видно реки, он остановил ее и, указывая на едва заметный просвет впереди, сказал:
– Сюда! Бочком, и глядите, чтобы не зацепиться волосами.
Она чувствовала, как ветки цепляют ее одежду, но это продолжалось недолго. Еще пара шагов – и она оказалась на поляне, загороженной густыми зарослями. Следуя за ним, она попала на поросший травой склон, обрамленный камнями. Внизу перекатывалась через камни река, а правее, как он и обещал, темнела глубокая заводь. Для того чтобы до нее добраться, следовало преодолеть немало крупных камней. Указывая пальцем вниз, Мануэль сказал:
– Вы найдете там сухую расселину, в которой можно оставить одежду. Можете не торопиться. Я побуду наверху.
Она не стала спрашивать, когда он сам намерен искупаться. Ситуация и без того была щекотливой, лишние разговоры могли ее только усугубить. Она пошла в указанном им направлении и, перебравшись через несколько камней, оказалась на берегу заводи. Обещанная им расселина была точь-в-точь как каменная раздевалка. Прежде чем войти туда, она оглянулась, но он уже исчез из виду.
Она стала медленно раздеваться. Дойдя до рубашки, она не нашла в себе сил стянуть и ее. Секунды превращались в минуты, а она все колебалась. Наконец, сжимая в одной руке полотенце, а в другой мыло, она вышла из укрытия и засеменила к воде. На краю омута оглянулась, но не увидела даже камней, уже проглоченных темнотой. Лишь мысль, что после нее еще надо будет мыться Мануэлю, заставила ее поторопиться.
Сперва вода показалась ей такой холодной, что захотелось немедленно выбраться на берег. Омут оказался глубже, чем ей представлялось, вода доходила ей выше пояса, зато дно было твердым и ровным, поэтому она прошла несколько шагов и, стоя посреди заводи, оглянулась. Такой красоты она не видела ни разу в жизни. Почему Мануэль не привел ее сюда раньше, чтобы скрасить душные вечера? Она помимо воли принялась шлепать руками по воде, плескать себе на плечи, в лицо. Ощущение было восхитительное. Она вернулась к берегу, взяла мыло и принялась намыливаться. Никогда в жизни она не чувствовала себя такой чистой, как сейчас. Она снова ожила, снова помолодела. С ней приключилось неожиданное чудо. Примерно то же самое она почувствовала когда-то в детстве, когда впервые приняла ванну без повязки на глазах. Сейчас это воспоминание было не слишком уместным, и она прогнала его.
Пока она вытиралась грубым полотенцем, которое сегодня почему-то не царапало ей кожу, ей на память пришло воспоминание о первом дне их совместного с Мануэлем путешествия, когда она увидела его голым посреди реки и страшно возмутилась. Как же сильно она с тех пор изменилась!
Одевшись, она перебралась через камни, поднялась по склону и вышла на поляну. Мануэля не было видно. Она тихонько позвала его и, не дождавшись отклика, встревожилась, так как стало уже почти совсем темно. Продравшись сквозь кустарник, она выбралась на тропинку и снова позвала его, на этот раз громче. Куда он подевался? Скоро наступит кромешная тьма…
– Мануэль!
– Я здесь. – Он шел в ее сторону по тропинке. Его волосы были мокрыми, рубаха незастегнутой. Он тоже побывал в воде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122