И в такой момент просить об отмене войны, нарушать когда-то данное царю слово? Это означало только одно - раз и навсегда разрушить свое счастье.
- Ну же, какой будет твоя просьба?
"Время ли теперь думать о своем счастье? - вспомнила Эсфирь. - Снова я думаю только о своем благополучии..."
Эсфирь слегка зажмурилась, набрала в себя воздуха, открыла рот... но тут откуда-то налетел внезапный ветерок, приподнял край покрывала и накинул на её лицо - как будто бы кто-то сейчас прикрыл ей рот теплой ладонью, запрещая говорить. И царица поняла этот знак.
Отведя от лица край покрывала, она сказала Артаксерксу:
- Я так долго не видела тебя, что совсем ослабела от тоски. И желаю только одно - пригласить тебя на пир, который я приготовлю для тебя сегодня вечером, и хочу чтобы ты пришел вместе с Аманом, с которым тебе всегда бывает весело за столом. У меня ещё есть просьба к тебе, и я выскажу её тебе во время пира.
- Пусть сейчас же слуги оповестят Амана о вечернем пире, - приказал Артаксеркс, обращаясь к Харбоне, который, как всегда, оказался ближе всех, неприметный за колоннами. - Сегодня я хочу все делать по слову моей царицы, но сейчас пора идти, потому что меня...
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ. ЩИТ УЗЗИИЛЯ
...ожидают важные известия.
"Не могу я больше быть сегодня среди вас, потому что меня ещё ожидают важные дела, не время сейчас для пиров", - сказал Артаксеркс, поднимаясь из-за стола и выпрямляясь во весь свой рост.
Слуга только что передал ему на ухо, что под покровом ночи во дворец явился грек Фемистокл И он желал срочно быть представленым царю с важными и тайными известием.
- Ты что-то сказала, Эсфирь?
- Нет, мой господин.
Но Артаксеркс заметил, что губы царицы нервно дрожали, словно она желала, но боялась что-то сказать.
- Не время сейчас для долгих пиров, - повторил он. - Какое желание твое, царица? Говори, оно будет выполнено. Какая твоя просьба? Попроси хотя бы до полуцарства...
- Вот кому не нужно воевать, чтобы захватить себе все земли - женщинам и так все отдают, - хохотнул прядком захмелевший Аман Вугеянин, который сегодня был в веселом, просто распрекрасном состоянии духа. - Всякий грецкий орех круглый, но не все круглое - грецкий орех, одна только царица может высказывать запросто любые просьбы.
И засмеялся громко, не прикрывая рукой рта, откуда сильно пахло вином и жареным мясом.
Артаксеркс посмотрел на Амана дружелюбно, и сказал с улыбкой:
- Но я ведь многие твои просьбы тоже выполняю в награду за хорошие советы, не притворяйся слишком бедным, Аман. Тогда ты правильно научил меня, как поступить с Мегабизом, хотя бы одна тяжесть спала с моей души. Я и тебя готов за это наградить. Можешь и ты высказать мне сейчас свою любую просьбу.
- Мне хватает того, что у меня уже есть, - скромно произнес Аман фразу, которая, как он знал, особенно нравилась царю своим благозвучием: после неё царкий визирь и впрямь мог просить для себя любых благ. Особенно теперь - пока царь находился в хорошем расположении духа.
Известия, которые утром доставили царю послы, на этот раз оказались хорошими и весьма приятными для слуха Артаксеркса.
В новых письмах сообщилось, что сатрап Сирии, Мегабиз, уже раскаялся в своем самовозвеличивании. А после того, как узнал, что получит за послушание от царя немало даров и новых привелегий, согласился возглавить поход на греческие острова и подавить начавшееся восстания на Кипре.
Судя по письму, Мегабиз был весьма доволен царскими подарками: он клялся Артаксерксу в вечной преданности и хвастливо расписывал свои грядущие победы над островитянами.
А ведь это Аман Вугеянин дал совет не спешить идти на неверного сатрапа войной, а хитростью, при помощи золота переманить его на свою сторону!
"Что толку в ещё одной отрубленной голове, когда эта голова умеет управлять целой армией? - сказал тогда свое слово Аман. - Нужно просто наполнить руки Мегабиза золотом, и тогда он не будет размахивать ими во все стороны и поймет, что ему выгоднее быть простым твоим слугой, чем нищим владыкой".
А ведь Артаксеркс уже чуть было не отправил в Сирии отборные войска, чтобы проучить и наказать мятежника, хотя сейчас ему внутри своего царства были нужны верные солдаты для истребления иудеев и многих других неотложных забот.
- Вот мое желание и моя просьба, - произнесла Эсфирь, запинаясь, и стараясь не смотреть на красный, скалящися рот Амана. - Если я и впрямь нашла благо-благо-благоволение в глазах царя, и если царю будет благо-благо-благоугодно исполнить желание мое. Пусть царь с Аманом ещё и завтра придут на пир, который я для вас приготовлю. И завтра я выскажу царю свое заветное желание.
- Так и будет, - сказал царь.
- Твоя доброта ко мне ни с чем не сравнима, царица, - воскликнул Аман. - Ты - лучшая из царских жен, мы с тобой - как два пальца на одной руке у царя.
- О! - только и смогла сказать в полном отчаянии Эсфирь.
Она - струсила. Увы, она и сегодня не смогла ни в чем признаться и просить у царя то, что пообещала Мардохею. Она позорно оттянула для себя ещё один день жизни, хоть и понимала, что он все равно будет похож на медленную казнь. Мардохей каждый день ждал от неё каких-нибудь известий, но сегодня Гафаху снова придется сказать ему, что царица больна, и по этой причине снова не смогла увидеться с царем.
Она больна страхом!
Зато Аман в этот вечер был доволен - царь и прежде нередко возвеличивал его над другими, но все же не до такой степени, чтобы приглашать каждый день пировать в обществе царицы.
"Если и дальше так пойдет дело, скоро он меня и в свои спальные покои на помощь позовет!" - похвастался мысленно сам себе Аман, пердставляя перед собой лица Зерешь, своих сыновей и гадателей, восхищенно внимающих каждому его слову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121