- Но это... это... это...
Авагф не мог выговорить ни слова. Этот евнух был исполнительным, но слишком трусливым и глупым, и Артаксекркс уже думал о том, чтобы заменить его.
- Поставь сюда, мы сами посмотрим, - махнул рукой Артаксеркс, и Авагф, поставив мешок на стол среди кувшинов, не скрывая радости, выбежал иза дверь.
Артаксеркс кивнул своему везирю, и тот развязал мешок: перед царем стояла чья-то отрубленная голова.
В следующее мгновение Артаксеркс узнал, что это была голова родного брата Ксеркса и его дяди - сатрапа Египта Ахемена. Причем, голова Ахемена была так искусно забальзамирована, что, несмотря на долгий путь, черты египетского сатрапа оказались вполне узнаваемыми, хотя и жуткими в последнем предсмертном крике.
- Да, только истреблять, - простонал царь.
Затем Артаксеркс снял со среднего пальца руки перстень, которым скреплялись царские указы, и сказал:
- Возьми, Аман, и сделай с иудеями то, что говоришь. Поступай с этим народом, как тебе угодно, а серебро можешь оставить себе. Я сегодня же пришлю к тебе своего писца, Зефара, чтобы он составил указ на истребление всех непокорных в моем царстве.
...А Зефар сидел в уединении в комнате большого дома, где содержались многочисленные царские писцы и переписчики, и чувствовал себя сегодня самым счастливым человеком на земле. Только что он записал новые строки в книгу дневных записей царя, и знал, что работа удалась. Он сам видел, что сегодня ему удалось найти точные слова для описания последних событий во дворце.
"Как это все же хорошо - быть писцом, и записывать исключительные события! - думал Зефар с юношеской непосредственностью, хотя и прожил на свете уже несколько десятков лет. - Ведь если ничего не записывать, то со временем даже самые великие свершения навсегда исчезнут из памяти. Мне повезло, что с самого детства я заключил договор со словами, и они дали мне власть, богатство, и стали моими лучшими друзьями!"
"Мое перо творит полчище слов - и эти полчища не подчиняются даже царю, но подвластны только мне, моей руке", - улыбнулся Зефар, ощущая себя в этот момент владыкой всего мира.
"Но слова - не только воины, они мои друзья, которые засыпают лишь тогда, когда я сам ложусь спать, и говорят лишь то, что я желаю услышать. Они - мои советчики, но также и желанные гости".
"А ещё они для меня лучшее лекарство - ничто не дает мне столько покоя мирных сновидений, и доброго здоровья".
"Слава великим богам и моим родителям, что с детских лет обучили меня клинописи и разным язкам, благодаря чему я сделался самым свободным человеком в царстве!" - мысленно ликовал Зефар.
Он мог бы долго так просидеть, предаваясь приятным раздумьям, но тут посыльный принес приказ от царя срочно явиться к везирю для составления важного указа.
Когда же Зефар явился во дворец и принялся по своей привычке зевать, потому что целый день сидел в закрытой комнате над папирусами, с его лица мгновенно сошла улыбка. Аман вдруг принялся кричать на него, надувая на шее жилы, и все оттого, что Зефар никак не мог сразу уяснить, чего хочет от него царский везирь.
"Указ об уничтожении всех иудеев, всех до одного, от младенцев до стариков! - ещё раз повторил Аман. - Во всех ста двадцати семи областях в тринадцатый день двенадцатого месяца, то есть месяца адара все они должны быть истеблены за один день, а имения их - разграблены нашими воинами. Ни одни из иудеев в этот день не должен укрыться и уцелеть. У нас ещё есть время, чтобы всех исчислить и составить полные списки".
"Но их - тысячи, многие тысячи, - прошептал потрясенно Зефар. - Даже здесь, в Сузах очень много иудеев, а по всем областям их столько, что и не счесть".
- Ничего, у нас ещё есть время, - спокойно возразил Аман. - До наступления адара мы будем знать всех до одного. Пока же нужно составить указ от лица царя, чтобы царские сатрапы и начальствующие над войскми во всех областях не теряли напрасно времени. Завтра к этому же времени ты составишь мне образец указа, и начинаться это письмо должно с тех же слов, которыми начинаются все царские указы...
2.
...от лица великого царя Артаксеркса.
"Великий царь Артаксеркс начальствующим от Индии до Эфиопии над ста двадцатью семью областями и подчиненным им наместникам. Царствуя над многими областями, я хотел, не превозносясь гордостью власти..."
- Погоди, Зефар, - перебил Аман царского писца, делая повелительный взмах рукой. - Читай медленнее, чтобы я мог при необходимости вставить свое слово.
Четырнадцатый день месяца нисан, месяца колосьев, выдался жарким и душным, поэтому Аман и Зефар устроились на большой открытой терассе аманова дома, где висячие сады были сделаны на манер вавилонских, и цветущая зелень, казалось, росла прямо из раскаленных камней.
Аман Вугеянин находился сегодня в превосходнейшем настроении и возлежал среди подушек, словно изнеженная принцесса. Такое сходство несколеко портили лишь его волосатая грудь, вздывающийся живот и такая огромная чаша вина в руке, которую навряд ли смогла бы удержать тонкая женская ручка.
Последние два дня жизни везиря чем-то напоминали волшебную сказку, перкрасный сон, когда самые невероятные желания мгновенно становились реальностью и все словно само собой подчинялось его власти.
Кто бы мог подумать, что все устроится так быстро и просто? И впрямь, не иначе, как чья-то могущественная рука повернула колесо событий, и теперь царский везирь спокойно возлежал среди цветников и уже слушал готовый текст указа против своего заклятого врага Мардохея, против семьи Мардохея, против всех родственников Мардохея, против народа Мардохея.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121