– Вот и хорошо, что все здесь. Позвольте поднять бокалы за самую прекрасную пару на этом чудесном празднике!
Гости собрались вокруг, зазвенели бокалы, посыпались тосты. Наконец Анри потребовал тишины.
– Что ж, думаю, надо дать возможность чете Овернуа ответить нам.
Робер заглянул Шарлиз в глаза и медленно произнес:
– Я хочу поблагодарить мою жену за то, что она помогла мне понять, как много я потерял за прожитые без нее годы. Я всегда буду безмерно благодарен ей за тот свет, который она принесла в мою жизнь.
Кто-то услужливо принял бокал из его рук, и Робер обнял Шарлиз. Она не сопротивлялась, она вообще ничего не чувствовала. Когда его губы коснулись ее губ, мир вокруг просто перестал существовать. Она была сейчас в другом, волшебном мире, там, где Робер любил ее, только ее, и они жили долго и счастливо…
Он глухо застонал от удовольствия, а затем прошептал, скользя губами по ее шее:
– Ты так естественна! Моя сладкая маленькая жена, мне стыдно, что ты играешь талантливее меня.
После тоста Робера были аплодисменты, шутливые комментарии, ничуть, впрочем, их не смущавшие. Робер не расставался с женой ни на минуту.
Пока он шутил и смеялся, разговаривал со всеми и обнимал ее, Шарлиз непрестанно думала о его последних словах. Что он имел в виду, говоря, что ему стыдно? Стыдно так беззастенчиво обнимать ее на глазах у всех? Или за отношения с Беатрис?
Она задумчиво посмотрела на него, а он поцеловал ее в кончик носа и шутливо заметил:
– Моя жена слишком вежлива, а вот я тебе честно скажу, Анри, мы страшно голодны. Моник немедленно всплеснула руками. – О, боги! Я просто не хотела прерывать тосты, но на самом деле у шеф-повара сейчас случится обморок. Суфле вот-вот перестоит!
Все расселись за круглыми столами на лужайке, Каждый стол был покрыт скатертью из оранжевой органзы, а в центре стояла ваза с чайными розами. Кроме того, на каждом столе стояли хрустальные вазы, полные земляники, малины и ломтиков манго, что делало сервировку еще более изысканной.
Это не по-настоящему в нашу честь, одернула себя Шарлиз. Впрочем, все было «не по-настоящему» с тех пор, как Робер женился на ней. Официанты разливали шампанское и разносили закуски.
Все веселились, шумели, и никто, кроме Робера, не заметил, что Шарлиз непривычно тиха.
– Прости за это испытание, – шепнул он, улучив минутку. – Мы уедем при первой же возможности.
– Это вовсе не испытание.
– Не нужно притворяться. Я уже достаточно тебя изучил.
– Интересно, а мужчина и женщина вообще могут узнать друг друга достаточно хорошо?
Она отчаянно вздохнула, вспомнив их взаимное недоверие. Его подозрения не оправдывались, а ее? Робер тихо ответил:
– Люди могут лучше узнать друг друга, если будут беседовать, а не ссориться. Я говорю сейчас о себе.
– Мой характер не лучше.
– Вот видишь. У нас немало общего. – Он слабо улыбнулся. – Я много думал о нас, пока был в Париже. Мы оба…
Он не договорил, заметив отчаянные знаки, которые подавала им Беатрис. Робер шепнул:
– Закончим позже, хорошо?
После ужина гости разбрелись по парку. Уехать раньше, чем все закончится, не получилось, потому что Моник предупредила их особо:
– Представление скоро начнется. Вы должны посмотреть на этого иллюзиониста, он просто великолепен!
– Черт, могут хотя бы двое из этой кучи гостей улизнуть с представления! – прошипел ей вслед Робер.
– Моник старалась ради нас. Мы должны быть вежливы. Нельзя уезжать сейчас.
– Думаю, ты права. – Робер взял Шарлиз за руку и увел на аллею подальше от остальных гостей. – Я хочу поскорее разобраться с тем, что случилось между нами в тот вечер. Я уже говорил тебе, что много думал об этом. Мне очень жаль, что так произошло. Я наговорил много лишнего и не совсем того, что думал.
– В ярости люди, как правило, более откровенны и говорят правду, – заметила Шарлиз.
– Вся правда заключается в том, что я разозлился, когда узнал, что ты по-прежнему считаешь меня врагом. Это несправедливо. Ты должна знать: я никогда не позволю себе разлучить вас с Дэниэлом, независимо от наших личных отношений. – Он легко коснулся ее волос. – Пусть мы не любовники, но мы ведь можем быть друзьями?
Шарлиз хотелось бы верить этим словам, но мутный осадок обиды все еще лежал на дне души.
– Друзья не используют секс, чтобы добиться преимущества. Ты же сам признался, что рассчитывал именно на это.
– Еще одна из тех глупостей, что я наговорил тебе в тот вечер. – Робер остановился и развернул ее к себе. – Шарлиз, ты же знаешь, как сильно я хочу тебя. Когда я тебя целую, когда прикасаюсь к твоей шелковой коже, неужели ты думаешь, я могу думать еще о чем-то, кроме тебя самой?
Сердце Шарлиз забилось сильнее, когда она вспомнила эти сильные руки, так нежно ласкавшие ее горящее от страсти тело.
– Мы совершили массу ошибок, но ни одной непоправимой, – продолжал Робер. – Мы должны сделать все, что можем, чтобы исправить их. Я хочу, чтобы ты была счастлива, так счастлива, как счастлив я сам с тех пор, как ты вошла в мою жизнь.
Она смотрела на него, боясь поверить услышанному, боясь обжечься еще раз и еще больнее.
– Каждый раз нам что-то мешало, Робер…
– Сначала так происходит почти у всех, милая. Это естественно, если два независимых прежде человека решают соединить свои судьбы. Но мы должны постараться и сделать наш брак настоящим. Мы растим мальчика, которого оба любим.
Шарлиз больше не могла не верить ему. Счастье медленно расцветало у нее в душе, раскрывалось, как огромный и прекрасный цветок. Она с трудом пробормотала:
– Думаю, нам нужна еще одна попытка.
– Моя любимая!
Робер заключил ее в объятия, скорее нежные, чем страстные.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42