Если порез воспалится, я не буду знать, где искать врача.
– Ты права. – Он обернул ладонь платком и вежливо улыбнулся. – Невелико удовольствие застрять здесь с мужем-калекой. Что я за эгоист! Налей себе лимонаду, Глэдис. Хильда приготовила его специально для тебя. Я займусь царапиной, а потом мы вместе поужинаем. Ты меня извинишь?
– Разумеется, – отозвалась она столь же вежливо, отвернулась и поглядела на море, где миллионы звезд уже вспыхивали, переливаясь на черном бархате неба… И смахнула непрошеные слезы.
На следующее утро она проснулась ни свет ни заря.
Щебетали птицы, шумели листвой дубы, издалека доносился рокот волн. Совсем не то что вставать по будильнику, улыбнулась Глэдис.
Надев огненно-рыжий ситцевый сарафан, она спустилась в кухню. Хильда с улыбкой подала гостье чашку крепкого черного кофе и вопросительно подняла брови, что соответствовало фразе: «Что бы вы хотели на завтрак?»
Состоялся обмен жестами, взрывами смеха, и наконец Глэдис уселась за деревянный стол со стаканом йогурта. Двери, выходящие на террасу, были открыты. Свежий воздух, благоухание цветов и запах моря подстегивали аппетит. Молодая женщина налила себе вторую чашку кофе, выпила ее на террасе и спустилась в сад.
Утренние лучи солнца словно по волшебству преобразили утес – а может быть, выспавшись и повеселев, она воспринимала окружающую обстановку совсем иначе, нежели накануне? Вчера дом показался несколько мрачным, но теперь она видела: здание превосходно вписывается в пейзаж. Да и утесы уже не внушали такого ужаса. Ведь с вершины открывался удивительный, залитый солнцем мир…
Повинуясь минутной прихоти, Глэдис сбросила сандалии, взяла их в руки и побрела вокруг дома туда, откуда доносился стук. Должно быть, Якоб тоже поднялся с утра пораньше.
Но это был не старик. На заднем дворе она обнаружила Мартина. Одежду его составляли шорты, рабочие кожаные перчатки, потертые кроссовки – и ровным счетом ничего больше. Он орудовал кувалдой, снова и снова обрушивая ее на огромный серый валун.
Фагерст был просто великолепен! Солнце золотило его обнаженные плечи, тело поблескивало от пота, под кожей ритмично перекатывались четко очерченные мускулы. Мартин тихо всхрапывал при каждом взмахе. Всякий раз, когда кувалда взлетала вверх, у Глэдис перехватывало дыхание, и только когда железо ударяло о камень, она облегченно переводила дух. Что-то подсказывало ей, что не следует прятаться в тени куста сирени и наблюдать за мужем исподтишка…
– Глэдис!
Молодая женщина смущенно потупилась. Она и не заметила, как Мартин обернулся! Улыбнулся, опустил кувалду, утер лицо и шею лежащим рядом полотенцем.
– Прости… – Он отбросил полотенце и шагнул к ней. – Я не хотел тебя будить.
– Ты меня не будил. Я всегда встаю рано.
– Вот и я тоже. Старая привычка. Если хочешь успеть что-то сделать, надо приступить к работе, пока солнце еще невысоко. Ты хорошо выспалась?
– Превосходно. А ты?
– Дома мне всегда хорошо спится.
Обычно так оно и было, но на сей раз Мартин полночи проворочался в постели, думая о Глэдис. Когда он наконец задремал, нахлынули тревожные, неспокойные сны и не давали покоя до самого рассвета. Владелец острова надеялся избавиться от наваждения, попотев хорошенько, но при одном взгляде на жену все его благие намерения развеялись как дым. Глэдис походила на античную статую, на босоногую Венеру, и ветер трепал ее волосы и подол огненно-рыжего сарафана…
– А что ты, собственно говоря, делаешь? – поинтересовалась Венера.
– Изображаю из себя идиота, – усмехнулся Мартин. – По крайней мере, так утверждает Якоб. Я подумал, славно было бы разбить здесь цветник. Якоб же считает, что я с валуном не справлюсь, сколько бы ни старался. – Он нагнулся, захватил горсть земли и просеял ее сквозь пальцы. – Может, старик и прав, но черт меня дери, если я сдамся без боя. – Чтобы Мартин Фагерст сдался без боя? Не может того быть! Разве ее, Глэдис, собственный пример не наглядное тому подтверждение? – подумала она. – Кроме того, за последнее время я изрядно обленился. Слишком много деловых ланчей. – Мартин фыркнул. – На Стервике сбросить пару фунтов не проблема.
– Ты вырос здесь, в этом доме?
Мартин рассмеялся.
– Не совсем. А ну-ка, – он отобрал у жены сандалии и опустился перед нею на колени, – дай помогу.
– Нет, – отпрянула Глэдис. – Я сама справлюсь…
Но Мартин уже оторвал от земли ее ножку, обхватил точеную ступню длинными загорелыми пальцами. И сердце ее снова затрепетало, глупо и без повода.
– Мартин, право же! Я не инвалид. Я просто…
– … Беременна, – тихо докончил Фагерст, поднимаясь. Он встретился с женой взглядом и ласково положил ладонь на ее живот. – И это мой ребенок. Пошли, – протянул он руку.
– Ох, нет, я не хотела тебя отвлекать. Ты занят…
– Валун и я враждуем с незапамятных времен. Так и быть, на сегодня мы заключим перемирие. – Мартин рассмеялся и потянулся к руке Глэдис. – Пойдем со мной. Это ведь теперь и твой остров тоже. Дай я покажу его тебе.
Нет, это не ее остров, и никогда им не будет! Но Мартин уже завладел ее ладонью, и потом, почему бы не совершить экскурсию?
– Пошли, – согласилась она и побрела рядом.
Мартин показал ей все, и видно было, что он страшно гордится островом. Старые амбары и пастбища, и белые пятнышки в долине – Мартин уверял, что это овцы, – и даже пушистые цыплята, что с писком вылетали из-под ног, – все это было для него важно и дорого. Наемные работники об этом знали и бесконечно уважали хозяина. Глэдис прочла это на их лицах.
Наконец, они сошли вниз по пологому склону к небольшой рощице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44