– Не будешь!
– Послушай, Энтони, ты, может быть, и привык всеми командовать, но я твоим приказаниям подчиняться не буду!
– Еще как будешь, моя хорошая.
Это нежное обращение прозвучало теперь едва ли не как оскорбление.
– На этом острове ты у меня в служанках. Ты еще не забыла? Или, может быть, ты решила, что твои упражнения в постели освобождают тебя от твоих обязанностей? За тобой, если я не ошибаюсь, должок.
Диана почувствовала, что сейчас упадет. Как ей вообще пришло в голову, что она любит этого человека? Ни одна женщина в мире, если в ней есть хоть капля самоуважения, не сможет любить Энтони Кабреру Родригеса.
– Спасибо, что ты мне напомнил о моем положении здесь. – Ее голос срывался на каждом слове. – И ты прав, Энтони. Я еще не расплатилась с тобой. Но если в тебе есть хоть капля порядочности… в этом куске льда, которое ты называешь сердцем… ты дашь мне уехать. Сегодня. Сейчас.
Он натянуто кивнул.
– С большим удовольствием. Я тебе вызову воздушное такси.
Он развернулся и пошел прочь. Ближе к вечеру Диана была уже в аэропорту Майами с новым паспортом. Она улетела домой в тот же день.
10
Такой холодной зимы в Новом Орлеане не было уже много лет. Но Диане было не до капризов погоды, она занималась своими делами. Диана вернулась домой, преисполненная кипучей энергии. Записалась на университетские семинары по подготовке менеджеров. Приняла предложение возглавить группу по организации художественной выставки, которая обещала стать гвоздем сезона.
В ноябре ей позвонил Джон и сообщил, что женился.
– Мы приедем к тебе погостить. Тебе понравится Клод, сестренка, – сказал он. Диана была очень рада за брата, хотя по каким-то непонятным причинам известие о его женитьбе отозвалось легким уколом в сердце.
Еще через пару недель позвонил Адам.
– Ты не поверишь, – кричал он в трубку счастливым голосом, – но я женился! Лорен – чудесная, очаровательная. Мы приедем к тебе погостить. Я уверен, Лорен тебе понравится.
Диана ответила, что, конечно, понравится. И в сердце снова легонько кольнуло.
Питер не звонил. Он мотался Бог знает где, искал свою нефть. Но после всего, что он сказал ей в свой последний приезд, Диана сделала вывод, что и Питер тоже влюбился.
Влюбились все Сазерленды, кроме Дианы.
Ее чувство к Энтони не имело ничего общего с любовью.
Это была чистая страсть. Половое влечение. Тогда она еще этого не понимала. Она вообразила себе высокое чувство, воспарила в мечтах о сердечках, цветочках и долгой безоблачной жизни с любимым «до конца дней своих». Теперь Диана благодарила свою счастливую звезду, которая не дала ей погрязнуть в придуманном, ненастоящем мире.
Теперь Диана жила как хотела. Сама то себе. И если, случалось, просыпалась по ночам со слезами на щеках и комком в горле, это не значило ничего. Может быть, у нее начиналась простуда. Или ей надо было придумать, чем бы заняться еще.
Когда дни стали короче, а непогода не прекращалась, особняк сделался еще мрачнее, и Диане стало уже невмоготу.
Однажды тоскливым вечером, когда за окном завывал ветер, она сказала Энн, экономке:
– Я ненавижу этот дом. И тут она вдруг поняла, что ей следует предпринять.
Все было так просто. Даже странно, что она не додумалась до этого раньше.
Продавать особняк она не собиралась. Несмотря ни на что, это все-таки ее дом. И Диана любила эти места: парк, луга, озеро. А если ей не нравится особняк, значит, надо кое-что здесь изменить.
На следующее утро Диана позвонила своему банкиру, чтобы уточнить, какой денежной суммой она располагает. Ответ ее ошеломил. На счету у нее было достаточно денег, чтобы снести особняк до основания и десять раз выстроить новый.
Но Диана и не собиралась прибегать к таким радикальным мерам. Ей нужны были лишь архитектор, подрядчик, которые возьмутся за переустройство дома.
В тот же день, ближе к вечеру, когда Диана возвращалась с конюшен в дом, поднялась очередная буря, и ей приходилось идти согнувшись в три погибели, – она наткнулась в темноте на какого-то широкоплечего мужчину.
Сердце ее бешено заколотилось.
– Энтони? – прошептала она дрожащим голосом.
– Добрый день, мисс Сазерленд.
Диана мысленно обругала себя идиоткой. Это был ее адвокат, Дэниел Шелли. А за спиной у него стоял Роберт Николсон, ее банкир.
– Мистер Шелли. Мистер Николсон. Какой приятный сюрприз! Прошу вас в дом.
Минут пять прошло в обменах светскими любезностями, после чего Шелли перешел прямо к делу.
– Диана, мисс Сазерленд… в качестве лиц, представляющих интересы вашего отца, мы настоятельно вам советуем не разрушать его дом и не распродавать его имущество!
– Это уже не его дом, – холодно проговорила Диана. – И не его имущество. Теперь это все мое. И если вы этого не понимаете и не желаете представлять мои интересы, я найду себе другого адвоката и другой банк.
Вскинув голову, она направилась к двери в библиотеку.
– До свидания, джентльмены. Надеюсь, вы сами найдете выход.
Когда через пару часов зазвонил телефон, Диана вовсе не удивилась. Это был звонок от Адама. Чего и следовало ожидать. Брат начал издалека, пару минут поболтал о том о сем, а потом перешел к делу. Это правда, что Диана хочет снести особняк, распродать все, что есть в доме, и отдать все свои деньги в какой-то фонд?
Диана вздохнула.
– Я вовсе не собираюсь сносить особняк. Я просто хочу кое-что здесь изменить. Распродаю я не все. Если тебе или братьям что-то нужно – приезжайте, пожалуйста, и забирайте. Вы меня только обяжете. Все деньги я не отдаю. Но на средства, вырученные с аукциона, собираюсь учредить благотворительный фонд. Образовательный фонд в пользу неимущих детей коренного населения Америки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38