Трейси выдохнула сдерживаемый воздух.
– Остин, то, что случилось шесть лет назад, уже в прошлом. Давай там это и оставим, – проговорила она.
– Я думал, что ты упрямишься, потому что в глубине души не хочешь выходить за меня. Я собрал свои вещи и еще до рассвета был на пути к дому. И сказал себе, что не собираюсь звонить тебе и извиняться. Не мог я отказаться от работы только для того, чтобы отдохнуть. Деньги предназначались для оплаты следующего семестра, потому что стипендия уже закончилась. – Он наклонился вперед и посмотрел ей прямо в глаза. – Не отворачивайся, Трейс, и не пытайся сбить меня. Ты выслушаешь меня, хочешь ты этого или нет.
Когда я приехал, то встретил моих старых школьных приятелей, и они пригласили меня с собой. Мы начали пить. Сначала пару кружек пива, потом кто-то купил виски, и мы начали смешивать. На следующее утро я проснулся в постели с Кристал Смит. Ей было восемнадцать, бешеная, как мартовская кошка. Остальные давно ушли, а мы с ней оставались в постели три дня, пока я не протрезвел и не попал домой.
– Какая романтичная история, – ледяным тоном произнесла Трейси. – Мне действительно необходимо все это знать?
– Да. Необходимо, – ответил Остин. – Ей негде было жить, и она болталась по знакомым, и скоро по утрам ее стало тошнить. Она знала, что забеременела, и я тоже это знал. Она хотела сделать аборт и просила, чтобы я заплатил за него. Но ты знаешь мое отношение к этому. Я уговорил ее выйти за меня замуж и поклялся, что забуду тебя и мы вместе создадим семью. Полагаю, я считал, что она сделает поворот на сто восемьдесят градусов, когда я надену ей на палец обручальное кольцо. Каким же дураком я был! Она действительно повернулась на сто восемьдесят градусов, но только к худшему. Кристал заявила, что ненавидит меня за то, что забеременела от меня. Она спала на кушетке и не позволяла прикасаться к ней. Все, чего она хотела, – это развода и аборта. – Он остановился.
– Остин, я…
– Нет. – Он не дал ей договорить. – Я хочу, чтобы ты выслушала все до конца. Через два месяца после свадьбы я вернулся домой с работы, а ее уже не было. На столе лежала записка. Она сбежала со старым приятелем – дальнобойщиком по имени Бубба. Она писала, что я могу делать все, что пожелаю.
– И что же ты сделал? – спросила Трейси, хотя и не собиралась задавать вопросов.
– Я вернулся домой. Что-то говорило мне, что рано или поздно она даст о себе знать. В июне пришло письмо откуда-то из Мэна. Она писала, что собиралась сделать аборт, но в клинике сказали, что срок слишком велик, и что она сообщит, когда родится ребенок. В августе пришло еще одно письмо – теперь уже из Невады, где говорилось, что она получила развод, признаваемый в этом штате. Двадцать третьего сентября она позвонила из Денисона, сказала, что лежит здесь в госпитале. Сообщила, что только что родила девочку и что ее выписывают на следующий день. Она назвала меня как отца ребенка и использовала фамилию Миллер. И еще она добавила, что если я не приеду к моменту выписки, то она обратится в агентство и отдаст девочку на удочерение. Я должен быть в госпитале не позднее десяти утра следующего дня. Они с Буббой прямо оттуда отправляются в Калифорнию.
– Великий Боже! – вздрогнула Трейси.
– Я был там. Она передала мне ребенка вместе с бумагой, которую подписала и нотариально заверила, что не хотела этого ребенка и не желает больше видеть ни меня, ни дочь. Бубба встретил ее, подсадил в грузовик, и они вместе уехали. Я стоял там с восьмифунтовым младенцем на руках, без сосок, без пеленок, без всего. На следующий день я пошел к адвокату, который переговорил с родителями Кристал. В следующий раз, когда они с Буббой проезжали мимо, Кристал подписала бумаги для официального развода и дала мне право считаться единственным опекуном Эмили. Я слышал, они с Буббой осели где-то в Калифорнии. Он до сих пор водит грузовики. Она никогда не звонила и не писала Эмили, так что, полагаю, она говорила правду, когда заявляла, что не хочет ее.
– Бедная, бедная девочка. – Трейси не могла поверить, что мать может быть такой равнодушной. Но Остин еще не закончил.
– Я узнал, что родитель-одиночка может получить помощь от государства, чтобы закончить учебу. И обратился за этой помощью. Мы с Эмили переехали в Дюрант, я бросил работу в Техасе и вернулся в колледж, а на следующий год окончил его. Мама хотела, чтобы я оставил Эмили в Том-Бине, но я не мог. Она мой ребенок, на мне лежит ответственность за нее, и, кроме того, я хотел вечерами возвращаться к ней домой. Я хотел первым увидеть, как она начнет ходить, первым узнать, когда у нее прорежутся зубки, чтобы она бежала ко мне, когда поцарапает коленку, а не к моей матери.
– Я понимаю, – кивнула Трейси. И она действительно понимала. Именно поэтому она и Джексон тоже жили вместе, когда она начала преподавать.
– Я получил степень, и университетская администрация позволила мне преподавать здесь, пока я не получил диплом магистра. Я начал преподавать композицию на первом курсе, как и ты, потом мне доверили курс американской литературы пару лет назад, – пояснил он. – Почему ты не сказала мне, что у тебя есть сын? – неожиданно спросил он.
Его история закончилась, и теперь ей предстояло рассказать о себе.
– Как Кристал выглядела? – спросила она, избегая его вопроса.
– В ней было пять футов три дюйма – ниже тебя. У нее были такие же, как у тебя, волосы. Поэтому Лори и подумала, что ты мать Эмили. Она была хорошенькой, но совершенно необузданной девушкой, когда я с ней познакомился. Я не видел ее с того дня, как она отказалась от Эмили и своих прав на нее.
– Но ты же не сказал Эмили, что ее мать не хочет видеть ее, правда?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46