Лоб у него болел, точка опоры впивалась в кожу, и в кость, и в мозг, ему было не до этого: он опускал вниз штанги, которые достигали дна пещеры, пробуривали его и таким образом довольно быстро из этой, видимой, глубины погружались в другую, подпещерную и невидимую.
На дне пещеры суетились крохотные фигуры людей, он видел их будто под микроскопом, а они все равно оставались крохотными, не увеличивались, они пытались помочь ему, поддерживая штанги в строго вертикальном положении, но это была напрасная помощь, неумная: чтобы помочь Корнилову, надо было понимать всю неимоверность видимой и невидимой, подпещерной глубины.
Они не понимали.
И Корнилов оставался один на один с той и другой глубинами, и лоб у него ломило и коверкало, и он едва-едва успевал наращивать штанги и удерживать их в руках, вращаясь очень быстро, штанги жгли ему руки...
Такой сон.
«Ну, экспериментатор!..» — с удивлением, с грустью, но и с радостью тоже подумал о себе Корнилов, когда проснулся, наконец.
На второй день работы около буровой появились заказчики: председатель и счетовод семенихинского маслодельного кооператива «Смычка», председатель Семенихинского сельсовета.
Время было обеденное, около часа дня, солнце в зените, на все лады, изо всех сил трещали повсюду кузнечики, изредка шелестела листва берез — несильный, но жгучий ветерок порывался убежать отсюда в невидимые дали, на север, но порыва не хватало, и ветерок притаивался на местности, а спустя минуту начинал свой бег снова.
Все, кто был нынче на скважине, спасались в тени березовой рощи, поблизости от палаток и в десятки сажен от буровой площадки, но кооперативный и советский руководители, прибыв в обширном тарантасе, в который запряжена была неуклюжая и сильно волосатая лошаденка, как будто бы не заметили здесь ни одной живой души — они молча осмотрели буровой инструмент, пощупали его, подняли с земли картуз, оставленный кем-то из рабочих, и его тоже осмотрели внимательно, а потом отбросили в сторону, чтобы не мешал, поочередно заглянули в скважину, отошли в сторонку, поговорили и только после этого направились в рощу, к буровикам, которые молча, каждый из своего уголка тени наблюдали за вновь прибывшими.
Они пошли сразу на бурового мастера. Они знали его — еще раньше он приезжал в Семениху для заключения договора на производство работ. Мастер, дремавший на травке, встал навстречу и кивнул, а потом всем троим по очереди протянул руку, но тоже с таким видом, будто перед ним были люди совершенно незнакомые, случайные прохожие.
Потом бурмастер позвал Корнилова и, когда тот подошел, рекомендовал его:
— Хозяин!
Стали знакомиться.
Председатель кооператива, мужчина под пятьдесят, не очень бородатый, в белом парусиновом картузе, который он слегка приподнял оттопыренным пальцем левой руки, так и сказал:
— «Смычка». Председатель! Счетовод рекомендовался пространно: — Губарев Дорофей Деменьевич, заместитель председателя семенихинского маслодельного кооператива «Смычка». Заместитель товарища Барышникова Семена Андреевича. И счетовод! У заместителя-счетовода тоже был на голове точно такой же парусиновый картуз, что и у председателя, но в остальном вид с претензией на городской: странного покроя серенький пиджачок, а главное, светлые ботинки, хотя и стоптанные изрядно. Я
Предсельсовета сказал о себе:
— Архипенко... I Опять такой же картуз. И красноармейская, до белых пятен выцветшая и застиранная гимнастерка. Буровой мастер, как бы в е еще ничуть не узнавая этих людей, с которыми тому назад месяца полтора он подписывал договор, представился тоже. И «хозяин» назвался по им ни-отчеству: Корнилов Петр Николаевич. Таким образом, внешние приметы каждого оказались скрепленными подобающими словами — познакомились. Предстояло что-то второе, третье, еще какое-то, но тут председатель «Смычки» вдруг сказал:
— Ну ладно. Бывайте здоровы! А мы поехали.
— Как поехали?! — удивился Корнилов.
— На кобыле вот! Дел слишком много на нынешний день. В Торопимся. Посидеть-поговоригь — на другой раз. Когда свободнее окажемся. — Если приехали, осмотритесь! — поддержал Корнилова мастер.— Осмотритесь, войдите в курс дела! В
— Осмотрелись мы. И в курс вошли. Притензиев к вам покудова нет, бурить вы начали в точное время, в договорный срок. В Размер бурового вашего отверстия для начала тоже взятый правильно. Как по договору. Какие еще у нас с вами на нонешний день могут быть дела? — И председатель Барышников посмотрел на мастера и на Корнилова. Оказалось, действительно общих дел у них пока еще нет. Не прощаясь, Барышников направился к своему обширному тарантасу, но тут один из двух рабочих-поденщиков, щупленький и суетливый Митрохин сказал:
— А кваску, Семен Андреич?
— Чей квас-то?
— Мой, Семен Андреич! Моей бабы приготовления!
— А холодный?
— Со льдом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159