Вот те крест - открыл бы!
- И я тоже открыл бы! - подхватил Яшка. - А вы почем знаете, может, у этих у двух старушонок собственное дело тоже имеется? Хотя и незарегистрированное. Без лицензии. Вы там в районе проследите. Вопрос интересный! - отметил Яшка.
- Сделаю! - согласился тот, из райцентра. - А пока вот как: ладно уж, ставьте не две, а всего-навсего одну поллитру. На закусочку - сами знаете: огурчики малосольные, помидорчики соленые же, картошечка поджаренная. Ладно и так, когда вы этакие скряги. Вот народ нынче пошел, а? За поллитру удавится! И вот еще: поживее надо. Мы люди занятые.
- Народ нынче такой - сильно испорченный, - согласился Яшка. - Уж кто-кто, а я-то свой народ знаю. Я сам-то кто, как не народ?
- Сказано вам русским языком: нету у нас. Нету и не водится, повторяет баба Груня.
- Ну, глядите сами. Глядите, не маленькие. Должны понимать, что к чему. - Шапки надели и не попрощавшись молча ушли.
Старушки за стол сели, друг на друга глядят. Тоже молча.
Какое-то время прошло, баба Груня говорит бабе Ане:
- Гляди-ка, баба Аня, они ведь пришлют нам бумагу. Пришлют - тогда что? Ну а поставить им поллитру - тогда что? Тогда они завтра же еще придут. Послезавтра - еще. И конец тем деньгам, которые наш внучек Андрюшенька нам присылает.
- А все Яшка, зверь. Все он!
- Сами же за его и голосовали. "За" голосовали.
- А ты подумай, что они с нами сделали бы, когда мы голосовали бы "против"?
- Бог-то нонче куда глядит?
- У Бога и без нас с тобой делов выше головы. Потому Он и Яшку допустил к власти. Потому Яшку каким-никаким человеком сделал. Или Он не видел, что Яшка и посередь зверей - зверь? Проходимец отчаянный! Не мы одни так думаем, всея деревня так же... Всея как есть.
- Какая нонче "всея деревня"? Десять годов назад было более ста дворов, колхоз был - "Знамя революции", царство ему небесное. Тоже воровали почем здря, но все ж таки не то, что нонче. Нонешних Яшек и вовсе не бывало, обходились без их. Это нонешняя власть без их - ни шагу. А до нас, до народу, власти и дела мало. Вовсе ей нет для народа времени. У их там, наверху, первое дело - выборные кампании, вот как. Ну и еще воровство.
Помолчав, начали снова старухи почем зря костерить Яшку.
Взять хотя бы огороды. Ни одного огорода не было в деревне, чтобы на нем не побывал ночью Яшка. На то он и зовется Огородниковым. Был случай, когда старик Кирюхин выстрелил в него из охотничьего ружья. Ну и что? Тем же днем пришел к нему Яшка. "Еще, - предупредил, - стрелишь - пеняй на себя, я тоже стрелю. Хоть бы и в твое окошко. После ходи доказывай. Может, и вообще ходить тебе уже не придется!"
Но и так сказать - один-два огорода все-таки были, куда Яшка не захаживал. Через два дома от Ани с Груней жили Кирюхины, старик со старухой, а при них кобель по кличке Серый. Он был серым как волк, а злым как собака и всегда голодный. День на цепи, ночь - в своей ограде вольный.
Кирюхины договорились с хозяевами двух огородов с правой стороны и двух с левой (наши старушки тоже в ту четверку угадали) сделать в оградах проходы для Серого, а на ночь ставить какую-никакую, а плошку со щами либо с хлебной коркой, чтобы Серый чуть, а подкормился бы.
Яшка эту кооперацию быстро разгадал. При встрече с хозяином Серого Яшка сказал:
- Теперь уже не Серый будет тебя охранять - ты будешь охранять Серого.
- Ничего! - ответил хозяин. - На кого, на кого, а на Серого я сильно надеюсь: он сам за себя постоит как надо. Ты, Яшенька, как-нибудь днем ко мне заходи, а я тебя Серому представлю: вот этого, мол, при случае потрепи как следует, не забудь! Впрочем сказать, так мой Серый и без представления тебя уже знает.
С тех пор Яшка - веселый и кудреватый - избу Кирюхиных обходил стороной, притом очень серьезным делался.
Баба Аня насчет Яшки говорила с бабой Груней так бойко, как давно-давно уже не говаривала, будто проснулась ото сна, хотя как раз в тот день, с утра раннего, на Груню она была вроде как сердита: зачем Груня за ней ходит столь старательно - пищу готовит, чайник греет, самовар лучиной заправляет? Ну зачем? Из-за этой Груниной старательности баба Аня и прожила на свете цельный век, а нынче не знает, что это такое - век. То ли его в спичечный коробок можно уложить, то ли сквозь игольное ушко пропустить, то ли в большущий и холодный сарай свалить. А лучше бы Груне успокоиться, оставить Аню на день-другой одну, а то и на недельку, баба Аня успела бы за эти дни помереть. Как хорошо! И на себя баба Аня нынче тоже сердилась зачем долго живет?
Но Бог миловал - Аня об этих мыслях Груне слова не сказала, не пожалилась - хватило ума. Надолго ли после ста лет и еще хватит?
Ближе к вечеру того долгого-долгого столетнего дня вот что случилось: Яшка и парень из райцентра снова к старухам явились. И не одни, а еще двух мужиков с собой прихватили - самых что ни на есть горьких на деревне пьяниц.
Яшка сказал:
- Мы ваше имущество будем описывать. Доходы скрываете от налогообложения. Скрываете, факт. Пятьсот рублей в месяц - это сколько же минимальных зарплат получается, а?
Ни баба Груня, ни баба Аня не знали - сколько.
- Придуриваетесь! - сказал им товарищ из райцентра. - Напрасно придуриваетесь, мы тоже не лопухи какие-нибудь, свое государственное дело знаем: вы обе свои истинные доходы скрываете вовсе злоумышленно.
- Ага, ага! - подтвердили двое пьяниц. - Как это вас на одну доску с нами ставить? Да у нас у двоих ни копейки за душой, а вы в то же самое время шикуете! Мы и есть народ, а вы кто? Злоумышленники? Супротив народу?
- Нет такого закона! - взвилась баба Груня. - Вот ей, бабе Ане, нонешний день сто лет исполнилось, а вы к ей с таким безобразием!
- Ну а какой такой закон существует, будто столетние граждане от налогов освобождаются?
1 2 3 4 5